В последний раз ударила молния - и вдруг все смолкло. Закончились отведенные мне силы, ветер, истощив свой гнев, рухнул в море брызгами дождя. И тогда, отпустив вожжи ветра, я стал осматривать, что же сотворил.
Часть камангарского флота оказалась выброшена из пролива в открытое море. Другая часть налетела на скалы Мин-Ольгарта, и теперь их команды готовились отбиваться от дружины дана Хартага. Но тем, кого ветер занес вглубь бухты, особенно не повезло: едва утих ветер, как расчеты метательных машин появились на башнях и принялись посылать свои снаряды во вражеские корабли. То, что не сумели совершить силы природы, довершала человеческая изобретательность.
Два судна оказались разнесены в щепки; люди барахтались, цепляясь за обломки. От крепостной стены к ним уже спешили корабли Ольгарта, торопясь взять обессиленные корабли на абордаж, спасти тонущих, но главное - несколько грузовых судов шли перевозить дружину дана Хартага обратно в город.
Глава 6. Потревоженный прах
Возвращающуюся дружину встречали как героев. Люди выходили на улицу, по которой воины шли от пристани к замку, бросали им под ноги цветы, приветственно размахивали факелами.
Впереди отряда шагал сухопарый человек среднего роста, резко отличающийся и от хротаров, и от сьорлингов - основного населения островов. Круглый шлем свой он нес в левой руке, правую то и дело поднимая в приветствии. За спиной его стелился белый плащ, издалека заметный даже в сгустившихся сумерках.
Дружина проследовала к замку, возвышающемуся над основанием Восточного хребта. Вослед им в замковые ворота поспешили войти члены Городского совета. Заметив меня подле ворот, Ольвин махнул мне рукой:
- Идем! Дан Вогуром будет рад познакомиться со своим спасителем.
Я медленно ступил на двор замка.
Примерно до половины высоты стены были вырезаны прямо из скалы. Выше шла каменная кладка, очень искусно соедниенная со скалой в единое целое. Справа, над берегом бухты, высилась главная башня: квадратная, вознесенная вершиной своей до уровня гор дальнего хребта.
Сделаю еще одно замечание. Иногда говорят, будто после чародейства маг бывает совершенно обессиленным. Это, однако, справедливо только в отношении весьма некачественного колдовства. Никогда маг не пользуется собственными силами (все равно их не хватит ни на какое деяние). Настоящее искусство заключается в том, чтобы найти подходящий источник силы где-то вне себя, в окружающей тебя природе, и использовать эту силу по своему разумению. Хорошо проведенное заклинание, напротив, наполняет тебя силой, словно остатки использованного тобою источника задерживаются в твоем теле. И вот, несмотря на день суматошной работы, я чувствовал себя даже посвежевшим.
Магов, впрочем, предупреждали от чрезмерного опьянения этими силами: увлекшись, можно не заметить, как утратишь за ними контроль, а тогда та же сила разнесет тебя изнутри.
Дан Хартаг выглядел куда более измученным, чем я. С неохотою он оглядел собравшийся Совет. Был дан Вогуром черноволос и кудряв (явно прослеживалась кровь токомуров), с легкими усами и бородкой. Возрастом он был, наверное, ровесник Оттару.
- Итак, благодаря вашей помощи мне удалось вернуться, - произнес он устало. - Со мной прибыло пополнение: мин-ольгартийцы собрали ополчение и отправили его к нам. Мы совершенно истребили тех камангарцев, что высадились на их острове, а вскоре займемся и теми, что бродят по нашему.
- Дан Вогуром, - выступил вперед глава Совета. - Мы рады твоему возвращению, но будущее нас тревожит. Запасов в городе осталось не более чем на месяц, и, даже если мы разобьем врагов, высадившихся на суше, собственными силами Ольгарт не продержится.
- Что же вы предлагаете? - спросил дан Хартаг недовольно.
- Как мы знаем, ты прибыл на нашу землю из Бросс Клагана. Неужели у тебя не осталось там друзей и знакомых, которые могли бы организовать помощь осажденному острову?
Вогуром хмыкнул, задумавшись.
- Бросс Клаган слишком далеко. Надо искать помощи ближе.
Взор правителя медленно скользил от одного к другому, ни на кого не обращая внимания.
Я обнаружил, что Ольвин несколько робеет перед Хартагом. Этот огромный парень, недавно еще доблестно бившийся у рудника, смущенно переминался с ноги на ногу, не смея поднять глаз на правителя. Впрочем, Ольвин слишком выделялся из толпы, чтобы взгляд Вогурома мог не остановиться на нем; а, заметив Ольвина, дан Хартаг увидел и меня.
- Очень рад, - произнес он, подходя к нам. - Значит, это благодаря тебе камангарцам была преподана достойная наука? Я бы хотел побеседовать завтра с тобой; подходи после завтрака в замок, тебя пропустят.
Я поклонился.
- Почтенный дан, у меня для тебя письмо, возможно, оно покажется тебе важным, - я вытащил из-за пазухи послание Веронда и протянул Вогурому. Тот принял его несколько настороженно и еще раз обвел подозрительным взглядом членов Совета.
- Если никто не желает ничего сказать, то все свободны.
- Надеемся поутру увидеть тебя в нашем Доме, - поклонился глава Совета.
- До завтра, господа, - кивнул дан Вогуром, настойчиво намекая, что он не очень расположен сейчас принимать гостей.
Дома - я по-прежнему жил у Ольвина - нас ждала не очень радостная новость: Дахарт поспешил отплыть, пользуясь суматохой, вызванной штормом; в ней он надеялся уйти от камангарских кораблей.
- Что ж, удачи ему, - развел руками Ольвин.
Утром выяснилось, что Дахарт был совершенно прав, уходя наконуне. С любой стены теперь виднелись корабли Камангара - не входя в пролив, они курсировали у берегов, следя, чтобы от города не проскочило ни одно судно. Казалось, их вдвое увеличилось после вчерашнего, несмотря на понесенные потери; впрочем, может быть, так только выглядело из-за их большей рассредоточенности по морю.