Однажды утром, когда мы были еще в постели, как обычно, до обеда, раздался настойчивый звонок, заставивший нас вздрогнуть. Я накинул халат и пошел открывать. У меня будто бомба внутри взорвалась. На пороге стоял комиссар полиции, который присутствовал, когда мы укладывали в гроб Кремана. Он улыбался сердечно и несколько смущенно. Это был старый простецкий полицейский, дослуживающий в провинции свой последний год до пенсии. На нем был отпечаток унылой жизни, проведенной за работой, где никогда не было никакой тайны.
Он ждал, держа шляпу в руках. Это был коренастый мужчина с плотным венчиком кудрявых седых волос вокруг лысины. У него были светлые глаза и золотозубая улыбка.
– Добрый день, месье Деланж, я вам не помешал?
Для того чтобы покачать головой, мне пришлось взять себя в руки.
– Вовсе нет.
– Я хотел бы видеть мадам Кастэн, она здесь живет?
– Но... да.
Я отодвинулся, чтобы пропустить его, помешать ему я не мог.
Он вошел в квартиру. Жермена еще лежала на диване. На ней была ночная рубашка из тюля, сквозь которую проглядывала грудь.
Комиссар поприветствовал ее без малейшего смущения, словно он пришел с визитом в шикарный светский салон.
– Извините, что вторгся к вам в такую рань.
Я уловил иронию в его словах: на самом деле часы пробили десять.
– Есть новости? – спросила Жермена.
Взбудораженная, она сидела на диване, нимало не заботясь о том, что ее грудь почти обнажена.
– Может быть...
По счастью, полицейский не смотрел на меня. Он увидел бы, как перекосилось мое лицо. Машинально я глянул в зеркало – за один миг я постарел на десять лет.
Полицейский объяснил:
– Нам сообщили из Нанта об одном мужчине, похожем на вашего мужа. Это больной амнезией, найденный в поезде. Он сейчас в психиатрической больнице, и я думаю, что было бы неплохо, если бы вы...
Я вздохнул спокойнее.
– Прекрасно, месье комиссар, после обеда мы поедем в Нант.
Он повернулся ко мне:
– Да, желательно бы... Хотя я лично не считаю, что речь идет о Кастэне.
– Почему? – спросила Жермена.
Он покачал головой и почесал свой голый череп.
– По моему мнению, мадам Кастэн, ваш муж мертв. Простите, что причиняю вам боль...
Опять эта скрытая ирония, так действующая мне на нервы.
Он поднялся.
– Ну, вот и все, мне надо возвращаться. Вообще-то я в Париже по одному неприятному делу.
Он добродушно смотрел на нее.
– Неприятное дело? – пробормотал я.
– Дело по отравлению всегда не очень приятно.
Жермена промурлыкала:
– Отравление?
– Да, так предполагают. Еще ничего не доказано, надо эксгумировать труп, провести анализы, выяснить кое-что у фармацевтов. Хлопот полно. Ну, я заболтался...
Полицейский направился к двери.
– До скорого!
Во мне звенела струна, которая, казалось, вот-вот лопнет.
– Скажите-ка, комиссар, что это за дело об отравлении?
– Пока что только одни пересуды да сплетни.
– И конечно, это произошло в вашем округе?
– Конечно!
Он колебался. Наконец, понизив голос, словно боясь, что его подслушивают, проговорил:
– Хочу вам сказать, речь идет о Кремане!
Я уже догадался. Что-то более проницательное, чем мысль, более сильное, чем разум: инстинкт, вот что подсказало мне это.
– Вы же знаете, что он был на грани развода со своей женой. Окружающие считают, что... Но я вам повторяю, это еще надо доказать.
Невзирая на то, что он был с непокрытой головой, комиссар поднял палец к виску чисто полицейским жестом.
– Привет, и извините меня еще раз. Если тот тип из Нанта все же окажется Кастэном, позвоните мне.
– Договорились...
Мне опять захотелось раскрыть всю правду Жермене, и опять я удержался по тем же причинам.
Этот визит полицейского мне показался необычным. Я чувствовал себя на краю пропасти, куда мог свалиться в любой момент.
– Ты чем-то озабочен? – спросила Жермена. – Ты считаешь, что тот человек в Нанте...
– Я ничего не знаю.
Она вскочила на диван и обвила мою шею своими прекрасными руками.
– Ну и что, дорогой мой? Даже если это и Кастэн, ты же знаешь, что я уже переступила черту и никогда не вернусь к нему.
Она тряхнула головой.
– Интересно, что мог подумать комиссар, видя нас вместе?
Я тоже подумал об этом, но без всякого страха.
– Ты молодая женщина, я молодой мужчина, а Кастэн был старой больной крысой. Из этих трех фактов вывод напрашивался сам собой.
Я пошел в душевую. Настроение из-за визита испортилось. Холодный душ немного остудил меня. Со стекающими по телу струйками я встал перед зеркалом и долго разглядывал свою рожу, рожу убийцы.
Глядя на себя с недовольным видом, я вполголоса завел:
– Ну, малыш Блэз, вот ты и влип. Тут одно из двух: или полицейский выдумал эту историю с отравлением, потому что заподозрил что-то неладное и захотел увидеть твою реакцию, или же мамашу Креман серьезно подозревают в отравлении своего муженька, и тогда эксгумации не избежать. Как ни крути, ты проиграл.
– Ты что-то говоришь? – крикнула Жермена.
– Нет.
– Мне показалось...
Я был без сил, хотя только что проснулся. Я чувствовал, что свобода моя иллюзорна. Вокруг меня сжимались стены, они раздавят меня...
Если бы, по крайней мере, я мог оценить ситуацию на свежую голову. Но нет, я должен продолжать валять дурака, разыгрывать комедию перед Жерменой. Для начала нам надо было поехать в Нант посмотреть на человека, который не мог быть Кастэном.
Движимый желанием исповедаться, я побежал в соседнюю комнату.
– Жермена!
Она была голенькой и занималась гимнастикой. Это было роскошное зрелище.
– Да, дорогой!
Я подошел к ней и обнял ее гибкую талию.
– Нет, ничего.
11
Мы приехали на вокзал Монпарнас. В зале ожидания я остановился с сильным желанием уехать. Но вовсе не в Нант.
– Послушай, Жермена, не стоит мне ехать с тобой.
Она не сразу поняла.
– Это еще почему?
– Ты должна явиться одна. Не можешь же ты опознавать человека, который, возможно, окажется твоим мужем, в компании с любовником.
– Хорошо, в больницу я пойду одна, но это не мешает тебе проводить меня до Нанта.
– Дорогая, это выше моих сил, клянусь тебе. Я так боюсь, что это будет он.
– Это не он.
Она казалась такой уверенной в себе.
– Кто знает...
В результате она согласилась с моими аргументами. Я посадил ее в поезд и ушел, даже не дождавшись его отхода.
Через три часа я остановился перед моей старой привокзальной гостиницей. Я понял, что для того, чтобы полностью понять ситуацию, мне надо удостовериться в точности того, что мне наговорил комиссар.
Действительно ли были слухи о так называемом отравлении старого Кремана? Если нет, то я должен быть настороже, так как это говорило о том, что полиция взяла меня на мушку. Я должен все предпринять для того, чтобы его эксгумация не стала для меня роковой.
Пока я ехал во взятой напрокат машине, прокрутил в голове множество вариантов, которые могли бы вытащить меня из этого дерьма. Я дорожил своим счастьем, оплаченным такой высокой ценой, и был готов на все, чтобы его сохранить.
Прибыв в этот город, где произошло главное событие моей жизни, я почувствовал, как на меня нахлынула прежняя тоска. Он показался мне еще меньше, чем раньше, еще невзрачнее.
Машину я оставил возле трансформаторной будки у гостиницы и поднялся на веранду. Служанка любезно поприветствовала меня.
– Что, опять в старые стены, месье Деланж?
– На несколько часов. Надо утрясти кое-какие дела.
Подлетел предупрежденный управляющий: