Командование фронта использовало все силы и средства дорожного и автомобильного управления на обеспечение подвоза по этой дороге необходимых войскам средств. Была создана специальная оперативная группа из офицеров всех управлений тыла для руководства перевалкой грузов с железнодорожного на автомобильный транспорт и регулирования движения по горловине.
Гитлеровцы не только постоянно обстреливали и бомбили дорогу, но и применяли для налетов на нее диверсионные группы. Зачастую там завязывались перестрелки и рукопашные схватки.
На полевых аэродромах в местечках Сторевнево и Ходорково сосредоточивались продовольствие и горючее для переброски их войскам по воздуху.
Чтобы точнее знать возможности доставки продовольствия передовым частям, я решил поехать в район невельской горловины. Когда доложил об этом генералу Д. И. Андрееву, тот одобрил мои действия.
— Людям там сейчас нелегко, бои идут затяжные. Обстановка с питанием становится очень тяжелой, — сказал начальник тыла. — Необходимо срочно принимать меры для того, чтобы любыми путями обеспечить войска продовольствием.
Мы выехали под вечер, надеясь в темноте беспрепятственно преодолеть всю трассу и обязательно побывать в частях, поговорить с командирами, начпродами, узнать, какие у них запасы продовольствия, как организуется питание личного состава.
Добираться пришлось медленно и долго. Дорога местами оказалась разбитой, и десятки машин ожидали, когда бульдозеры и скреперы ее очистят и разровняют. Пробки возникали на каждом километре. Офицеры комендантской службы, казалось, охрипли от крика.
На передовую мы прибыли, когда темнота уже окутала землю.
Прямо из блиндажа полкового НП хорошо утоптанная тропа вывела нас на широкий, или, как назвал его сопровождавший нас подполковник, магистральный, ход сообщения. Его кое-где пересекали более узкие траншеи. На перекрестках указатели с надписями: «1-я рота», «2-я рота».
— Предусмотрительно, — сказал я офицеру, кивнув в сторону указателей. — Как на городских магистралях. Не хватает милиционеров…
Подполковник едва заметно улыбнулся, достал из кармана кисет, свернул козью ножку, закурил и сразу же закашлялся.
— Крепок табачок? — спросил я.
— Какой там табак… Мякина, — недовольно ответил офицер. — Да и ее мало. Осталось на денек-другой. Для солдата табачок — дороже хлеба. Жаль, что этого кое-кто недопонимает.
— Все понимают, — возразил я. — А где его взять, табак-то?
— Что табак? А хлеб? О нем-то можно было позаботиться… Туговато ведь…
«Упрек, конечно, справедливый. Люди на урезанном пайке. Но делается все возможное, чтобы улучшить снабжение… Что думают об этом бойцы?» Мы остановились в траншее около группы красноармейцев, завели разговор. Воины охотно отвечают на вопросы, о многом спрашивают сами. Да, с едой и куревом скверно. Это мнение всех. Но каждый из бойцов, говоря о трудностях, тут же добавлял, что бывали и более лихие времена: война ведь полна всяких неожиданностей.
Сказал людям обо всем открыто: и в какой обстановке они находятся, и как трудно сейчас с доставкой продовольствия, боеприпасов, оружия, как остервенело гитлеровцы штурмуют одну-единственную дорогу, связывающую войска с тылами. Когда я признался (куда денешься?), что в ближайшие несколько дней питание, видимо, улучшить не удастся, один из бойцов рубанул рукой по воздуху.
— Разве ж мы этого не понимаем? Мы все видим. Главное ведь — доставка боеприпасов. В них больший голод. Без снарядов да патронов, хоть и до отвала сытыми будем, — не удержимся… А удержаться надо во что бы то ни стало…
Все вокруг одобрительно зашумели:
— Верно!..
Но шустрый боец, почувствовав поддержку товарищей, тут же добавил:
— Однако, товарищ полковник, если уж в боеприпасах достаток будет, то просим позаботиться и о питании по полной норме… Это, как ни раскинь, тоже не последнее дело… Верно я говорю?..
— Верно! — снова одновременно выдохнули красноармейцы.
— И насчет табачку, товарищ полковник… Уши ведь вянут без курева… А с опущенными ушами что за боеспособность у солдата?..
Хохот… Значит, добрый настрой, запас бодрости у людей еще есть.
Я пообещал бойцам, что командование сделает все возможное, чтобы исправить положение.
Возвратившись в командирский блиндаж, мы застали там начпрода полка капитана Турина, который ожидал нас, не имея возможности из-за своих хлопот встретить меня сразу.
— Неважные дела, — сказал он, уловив мой безмолвный вопрос. — Продовольствия в запасе от силы на двое суток. Чем дальше кормить людей — ума не приложу. Хотел бы знать, каковы перспективы…