Выйдя из управления, я немного побродил по малолюдным московским улицам, вышел на Красную площадь. И вдруг у меня появилась дерзкая мысль позвонить Василию Михайловичу Коляскину, который работал в Совнаркоме и возглавлял группу контроля за обеспечением снабжения фронтов. Правда, знали мы друг друга мало. Когда-то вместе с Павловым Коляскин приезжал на Северо-Западный фронт, и на аэродроме, откуда происходила переброска самолетами продовольствия личному составу армии, отрезанной от основных баз снабжения, мы познакомились. Вспомнит ли Василий Михайлович меня — ведь сколько у него бывает таких мимолетных встреч!..
Коляскин, выслушав мои сбивчивые объяснения по телефону, бодро крикнул в трубку:
— Приезжайте ко мне, здесь обо всем и поговорим.
Я осекся. Дело вообще-то принимало нежелательный оборот. Если я побываю у Василия Михайловича (и все это без доклада Павлову или Хрулеву), то мне явно несдобровать.
Василий Михайлович, видимо, понял мое замешательство и неожиданно добавил весело:
— Не бойтесь: мне просто хочется поподробнее познакомиться с делами на вашем фронте. И только. Жду завтра в десять. Пропуск будет заказан, и начальству обо всем этом докладывать нет нужды…
С тревожными чувствами я возвратился в гостиницу. Там меня уже ожидал Василий Иванович Воронков. Видимо, выглядел я довольно кисло, и потому начальник инспекции сразу же спросил:
— Ну что, напрасный труд?
— Почти что так. Хотя… кое-какая надежда еще есть. И я обо всем рассказал Василию Ивановичу. Он внимательно меня выслушал, затем воскликнул:
— Что ж вы приуныли? Все идет как нельзя лучше. По этому поводу предлагаю… побывать в одном из московских театров. Сто лет, кажется, не был…
Предложение было заманчивым. Я тоже давно не бывал в театрах. Да и отвлечься от тяжелых дум не мешало бы.
— А билеты? Вы уверены, что нам удастся раздобыть?
— А-а, — кивнул Воронков, — пробьемся. Мы же фронтовики.
После непродолжительных блужданий мы очутились возле Театра Революции. Шел какой-то новый спектакль. Над кассой висела табличка: «Все билеты проданы». Звенел последний звонок. Я с тревогой взглянул на Воронкова.
— Одну минуточку! Ждите меня здесь, — воскликнул Василий Иванович и скрылся.
Ждать пришлось довольно долго. Но наконец Воронков появился в дверях и поманил меня рукой. Мы прошли в пустынное фойе, разделись, и, когда перед нами открылась дверь в зал, из темноты прозвучал повелительный женский голос:
— Только чтобы тихо, товарищи военные… Не мешайте другим.
Едва мы устроились на какие-то боковые места, как закрылся занавес и раздались аплодисменты — первое действие закончилось.
После антракта я пытался сосредоточенно смотреть на сцену, но никак не мог. Мне казалось, что ставили какую-то ерунду, и все заслоняли мысли о том, как завтра появлюсь перед Коляскиным, о чем буду говорить с ним. Конечно, все, что касается продовольственного снабжения фронта, я знал досконально и мог ответить на любой вопрос, назвать любую нужную цифру с безукоризненной точностью. И все-таки тревожился — ведь я еще никогда не был в Кремле.
После спектакля мы шли тихими затемненными улицами по ночной Москве. Умный и тактичный Воронков, слава богу, не спрашивал, понравилась ли мне постановка, только в гостинице, когда расходились по своим комнатам, Василий Иванович ободряюще пожал мне руку, просто и весело отрубил:
— Успеха!
Василий Михайлович Коляскин встретил меня у двери, приветливо улыбнулся, провел к небольшому дивану, предложил сесть, сам устроился рядом. Начали вспоминать Северо-Западный фронт, аэродром, тревожную ночь, в которую была организована отправка грузов за линию фронта. Потом Василий Михайлович перешел к разговору о продовольственном обеспечении войск.
— Сами понимаете, проблема одна из важнейших. Положение со снабжением войск продовольствием довольно серьезное, — говорил он. — Мясные продукты выделим вам из резерва. Считайте этот вопрос решенным. А вот с табаком туго. — Коляскин помолчал, затем продолжил: — Хотел, чтобы вы поговорили с Анастасом Ивановичем Микояном, но он еще не вернулся из поездки. Исполнение обязанностей члена ГКО по продовольственному снабжению возложено на Василия Петровича Зотова. Вот к нему мы и зайдем…
В одиннадцать часов нас пригласили к Зотову. Василий Петрович уже ожидал нас. Он, конечно, как я понял, был уже в курсе всех дел и поэтому не стал ни о чем никого расспрашивать. Когда мы присели у стола, Зотов молча пододвинул ко мне кулек из газетной бумаги, наполненный махоркой.