В числе оперативной группы, направленной командованием фронта в Полоцк для принятия срочных мер по ускорению продвижения транспорта, были полковник В. П. Медведев и я. Почти одновременно с нами из Москвы на станцию прибыли начальник Центрального управления военных сообщений генерал-майор В. И. Дмитриев и начальник Западной дороги В. П. Егоров.
В тот же день состоялось оперативное совещание. Генерал Дмитриев, проанализировав обстановку, четко определил обязанности каждого из нас, потребовал у Егорова, чтобы тот выделил дополнительно несколько паровозов для обеспечения бесперебойного продвижения железнодорожных составов.
После совещания я подошел к начальнику дороги и напомнил ему, что на станции находится несколько эшелонов с продовольствием, отправка которых не терпит никакого отлагательства…
— Знаю. Ваши транспорты пропустим в первую очередь, — отозвался Вячеслав Петрович и предложил: — Давайте ознакомимся с положением дел на месте…
Весь день мы работали вместе. И я был глубоко тронут той заботой, какую проявил Егоров об ускорении продвижения эшелонов с продовольствием. Расстались мы добрыми друзьями. Вячеслав Петрович тогда просил, если появится возможность, заходить к нему не обязательно по делу, но и, как говорится, на чашку чая. Но я не думал, что так скоро воспользуюсь его приглашением, хотя ехал к нему, конечно, не в гости…
Капитан Ванякин посадил самолет недалеко от здания управления Западной железной дороги, одного из немногих строений, уцелевших в Смоленске. Оно стояло на окраине города, около небольшого оврага. За оврагом начинались огороды какой-то пригородной деревни. На них мы и приземлились, потому что аэродром Осоавиахима находился в 10–12 километрах от города.
Выйдя из самолета, я сказал Ванякину, чтобы он перелетел на аэродром и ожидал там мою машину, и пошел в управление. В приемной меня встретил референт Егорова.
— Вячеслава Петровича нет в управлении, — сообщил он.
— Подожду.
— У Егорова завтра доклад на бюро обкома, так что он вряд ли будет сегодня, — предупредил референт.
— Вот какое оно, начальство, в гости приглашает, а само прячется. Вы же сами слышали в Полоцке…
— Слышал, — согласился референт и, поддерживая шутливый тон разговора, добавил: — Ну, если меня не выдадите перед начальством, то открою тайну: Вячеслав Петрович сейчас работает в своем вагоне. Тупик на пассажирской станции знаете где? Приказано ни с кем, кроме наркома путей сообщения, его не соединять.
Я уговорил референта подбросить меня на машине поближе к вагону, чтобы мне не плутать по разрушенному городу. Ехать оказалось совсем недалеко.
— Выполните, пожалуйста, еще одну мою просьбу, — попросил я, вылезая из машины. — Доскочите до аэродрома и привезите сюда летчика капитана Ванякина. Иначе умрет человек с голоду.
Референт улыбнулся: будет сделано!
Вячеслав Петрович встретил меня радушно, пригласил поужинать.
— Значит, так, — сказал он после ужина. — Сейчас вас отвезут в мою квартиру. Располагайтесь там, как дома. Вопросами вашими займемся после заседания бюро обкома, то есть завтра вечером. Летчика возьмите с собой. А у меня ночь будет бессонной. Действуйте!
Ночь мы с Ванякиным блаженствовали. Впервые за многие месяцы спали в спокойной домашней обстановке.
Вечером мы с Вячеславом Петровичем сидели в его комнате. Егорова не пришлось долго убеждать в необходимости срочно выделить определенное количество вагонов для перевозки продовольствия.
— Вашу нужду понимаю, Федор Семенович, — говорил он, — знаю — это для фронта. Сейчас вся страна на действующую армию работает, и мы тоже. Выделим вам вагоны. Только требуете вы очень много. У нас ведь и других неотложных перевозок уйма — поймите меня. Может, урежем немного? А?
— Нельзя, Вячеслав Петрович, — стоял я на своем. — Прошу самый минимум. Это же продовольствие. Не накормим солдата — какой из него тогда будет боец!
Не дожидаясь рассвета, я поехал на аэродром, тепло простившись с Егоровым и искренне его поблагодарив за гостеприимство, за чуткое отношение к моей просьбе. Ванякин уже ожидал меня, готовый к вылету. Как только чуть-чуть рассвело, мы поднялись в воздух и взяли курс домой.