На перевозке грузов работало более 4 тысяч автомобилей. Плечо подвоза до армейских баз колебалось от 120 до 200 километров. Надо было довести до нормы запасы боеприпасов всех калибров, горюче-смазочных материалов, необходимые технические средства инженерных, танковых войск и войск связи. Общий тоннаж доходил до нескольких тысяч тонн.
Необходимость соблюдения скрытности и лимита движения по дорогам очень усложняла работу автомобильных частей и подразделений. Комендантские посты немедленно останавливали колонны машин, если они нарушали маскировку. На абсолютном большинстве машин было два шофера. Трудно выразить словами, насколько самоотверженно трудились военные шоферы. Они были постоянно за рулем. Ночь, непогода, разбитые дороги, местность, изобилующая реками и болотами, — все, казалось, было нипочем водителям. Но сколько сил, мужества и самообладания требовалось им, чтобы выполнить хотя бы один рейс!
Несмотря на большие сложности подвоза, к началу операции все было подготовлено.
Не говоря уже о боеприпасах, обеспеченность продовольствием была доведена до 25 сутодач, фуражом — до 36,6 сутодачи, горюче-смазочными материалами — почти до трех заправок.
Водители в ходе подготовки к операции, как и всегда, поскольку постоянно находились в пути, как правило, обеспечивались сухими продуктами. Горячая пища для шофера была редкостью; идут ли бои, или войска находятся в обороне, а он — в рейсах, а все время погрузки или разгрузки у него уходит на техническое обслуживание машины. Наскоро перекусить — и то надо улучить минуту-другую.
Я приехал в 43-ю армию, когда автомобильный батальон грузился продовольствием на складе станции Радзвелишки. Возглавлял автоколонну командир батальона, веселый, сноровистый, стройный, черноволосый капитан.
Присмотрелся: это же Николай Бутук! Подошел, кивнул ему намеренно сдержанно.
— Когда попал на фронт?
— Как когда? Как началась война. После окончания института механизации и электрификации сельского хозяйства работал преподавателем в школе механизаторов в Вышнем Волочке. А в июне сорок первого призвали в армию…
— Служится-то как?
— Хорошо… Начальник автослужбы армии полковник Самошенко расчудесный командир.
— А ты меня-то узнал?
— Ну как же, Федор… Вместе ведь шесть лет кашу студенческую ели.
— А что же ты, чертяка, молчишь, не говоришь об этом?
Бутук усмехнулся:
— Вы полковник, а я — капитан. Существует военная субординация.
— Брось ты, Коля! Какая субординация!..
Обнялись, расцеловали друг друга.
— Ну, без субординации рассказывай, как воюете, как «рыжая»?
«Рыжей» он звал свою жену, тоже студентку нашего института.
Мы наскоро обменялись новостями — на длинные беседы и воспоминания о былом не было времени.
— Давай поговорим с водителями. Хочу узнать, как они сейчас питаются, — предложил я.
Неподалеку от места погрузки группа шоферов сидит на бревнах. Открытые банки консервов из сухого пайка, вода в котелках. В воде мочат сухари, черпают ложками, обедают.
— Как еда? — спросил я.
— Нормально, — ответил за всех рослый, широкоплечий сержант.
— Давно служите водителем?
— Еще до армии работал шофером. А на фронте — с первого дня. Вместе с капитаном Бутуком призывались.
— Трудно?
— Здесь-то не очень. Вот раньше побывал я на Северо-Западном. Там дорожки — не приведи господь… Здесь, если где плохо проходимые, тракторы дежурят, а там — хоть везде тягачи ставь. Только лежневки и выручали. Правда, по ним тоже как по канату в цирке, особенно в дождь, но все же… — Сержант, кажется, разговорился и с оживлением вернулся к вопросу о питании: — А что касается еды, то, правду сказать, сухомятка надоедает. Ведь всю войну на сухих пайках. И ночуем в кабинах… Ну, ничего, привыкли, приспособились ко всему. Скоро все кончится, верно ведь, товарищ полковник?..
— По времени точно трудно сказать. А вообще-то победа не за горами. Но когда этот час придет, зависит и от вас. Чем лучше будете обеспечивать наступающих бойцов всем необходимым, тем они быстрее покончат с фашистами…