— Командир дивизии, отбившей склады, — мужик с головой, — оживленно рассказывал Мазаев. — Как только они оказались в наших руках, он тут же повсюду выставил часовых: ни подойти, ни подъехать. Когда наша группа прибыла сюда, нас и близко не подпустили к складам. Пришлось обращаться к командиру дивизии. И тот упирался, видимо, рассчитывал, что запасы пригодятся для личного состава. Только когда предъявили соответствующие документы, сдался: забирайте, говорит, все в целости и сохранности. Мы, конечно, как положено, поблагодарили его…
Слушая Мазаева, я думал о том, что теперь перед работниками упродснаба со всей серьезностью встает новая проблема: как сохранить и правильно, рационально использовать все те ценности, в том числе и продовольствие, которые фашисты, отступая, не успевают уничтожать. А в том, что такого продовольствия будет все больше, мы уже убедились. Огромные запасы, хранящиеся на этих складах, — еще одно тому доказательство. Очень верно поступил Военный совет, потребовав создать оперативную группу из представителей упродснаба во главе с начальником заготовительного отдела, которая сразу же со вступлением войск в тот или иной пункт брала на учет все трофейное продовольствие и устанавливала строгий контроль за его расходованием.
Вечером мы собрались вместе в комнате, отведенной В. Т. Мазаеву и подчиненным ему офицерам. Закончив оформление документации, необходимой для учета продовольствия, сели поужинать. Говорили о начавшемся наступлении, обсуждали и такой немаловажный вопрос, как накормить пленных, число которых, несомненно, будет расти изо дня в день. Раньше об этом как-то мало думали, а теперь проблема питания сдавшихся или захваченных гитлеровцев становилась все острее — немалая доля продуктов из плановых запасов уходила на эти нужды. Ведь того продовольствия, которое оставляли фашисты при отступлении, не было достаточно для питания военнопленных.
— Я бы их, гадов, прелой травой кормил, — зло сказал сидевший в стороне подполковник Е. А. Ярхо, заместитель начальника заготовительного отдела упродснаба фронта. — А мы для них кусок хлеба от себя отрываем. И это за все то горе, которое гитлеровцы принесли нашему народу…
— Мы же люди гуманные, — возразил Мазаев. — А по-твоему, нам следует поступать так же с пленными, как гитлеровцы.
— Не следует, не должны, — ворчит Ярхо. — Но попадись кто-нибудь из нас к ним, известно, как накормили бы…
Гнев Ярхо нам понятен. И ненависти к фашистам у каждого из нас не меньше. Но Мазаев, конечно, прав — не так воспитан советский человек, чтобы вымещать свое горе на безоружных людях, хотя они и враги, принесшие на нашу землю кровь и слезы.
— А потом… Евгений Александрович, — вмешался кто-то из офицеров, — смотри, сколько скота, целые табуны, они тебе оставили, заводы по переработке мяса, сахарные заводы. И склады с продовольствием опять же. Ты же этим весь фронт прокормить можешь…
Подполковник Ярхо даже позеленел от ярости — он явно не принял шутку.
— Пусть бы они, сволочи, подавились этим мясом, — горячился он. — То, что фашисты оставляют, миллионная доля награбленного ими у нашего народа.
— Хватит тебе, Женя, — миролюбиво и серьезно сказал кто-то. — Они свое получают, им воздастся по заслугам. Неужели ты этого не понимаешь? Но пленные есть пленные. Международные законы, которые мы не то что не имеем права, а просто по характеру нашему советскому не можем нарушать.
Ярхо ничего не ответил, сидел насупившись. Я смотрел на него и еще раз испытывал радость оттого, что когда-то сумел уговорить Евгения Александровича оставить свою должность в Главупродснабе и приехать к нам на фронт. Собственно, «уговорить» — не то слово. Ярхо и сам был не против перейти к нам, а вот побороться за него действительно пришлось. И только вмешательство начальника Главного управления продовольственного снабжения генерала Д. В. Павлова помогло успешно решить вопрос. Офицер прекрасно зарекомендовал себя на практической работе. Его инициативе, трудолюбию, находчивости могли позавидовать многие офицеры управления. Особенно широко его организаторские способности проявились в период, когда на освобожденных от захватчиков территориях нужно было пустить в действие предприятия по переработке мяса, сахарные заводы, уберечь от гибели сотни тысяч голов скота. Евгений Александрович не знал покоя ни днем, ни ночью. Под его руководством происходила сортировка, формирование и отправка в тыл страны огромных гуртов скота, большого количества птицы. Это был человек, которому я безгранично доверял.