А что касается ультиматума, если он будет предъявлен, то тут, видно, не много надежд на то, чтобы фашисты образумились. Скорее, будут держаться до последнего с отчаянием обреченных… Уже не раз так бывало за войну.
И об Александре Космодемьянском в тот период у меня были довольно скудные сведения. Знал, что брат легендарной Зои воюет на нашем фронте, но встречаться с ним не довелось. Только через несколько дней после этой беседы с бойцами я снова услышал об Александре. Он отличился в бою за плацдарм при форсировании канала Лапд-Грабен. Затем в боях на Земландском полуострове совсем еще юный Александр проявил себя как мужественный, смелый, решительный офицер. В битве за деревню Фирбруденкруг он погиб. Вот что пишет об этом а своей книге «Так шли мы к победе» Маршал Советского Союза И. X. Баграмян, бывший в то время командующим Земландской группой войск, входившей в состав 3-го Белорусского фронта: «Чрезвычайно упорный бой шел и за деревню Фирбруденкруг. Только после нескольких ожесточенных атак части 319-й стрелковой дивизии ворвались в этот опорный пункт. Вместе с ними на улицах деревни действовала и батарея самоходных артиллерийских орудий под командованием старшего лейтенанта Александра Космодемьянского. Гусеницами своей самоходки юный командир раздавил четыре фашистских орудия и несколько десятков фашистов. К несчастью, в этом бою оборвалась и его жизнь».
…Но вернемся к нашему разговору с генералом П. Ф. Подгорным. Когда я рассказал ему о своих планах в самое ближайшее время побывать в некоторых армиях, дивизиях, штурмовых подразделениях, чтобы лично убедиться в готовности продовольственных служб обеспечить бойцов питанием в период штурма города-крепости, Петр Федорович подал мне вчетверо сложенный лист бумаги.
— Это тебя касается, — сказал он. — Принимай решение. Подобных рапортов хватает и у начальников других управлений. Почему-то считают, что наибольшую пользу Родине можно принести только на передовой, только непосредственно в бою, а все остальное — так себе. А не подумают о том, что без нас, интендантов, врачей, без всего огромного тыла нет и не может быть фронта, не может быть победы…
Подгорный говорил с такой обидой, столько горечи было в его словах, что я сразу вспомнил, как еще недавно и сам возмущался людьми, которые хоть как-то недооценивали работу продовольственной службы, и невольно улыбнулся.
— Что сияешь? — вскипел генерал. — Вовсе не смешно… Ты читай!
Это было коллективное письмо Военному совету фронта группы бойцов, проходивших службу в продовольственном управлении. Они просили направить их в боевые соединения, туда, где решался успех сражения за Кенигсберг, и мотивировали это тем, что не могут находиться в тылу, когда их товарищи по оружию готовятся к решительной схватке с фашизмом, когда каждый человек особенно дорог, когда войскам придется особенно трудно.
«В силу сложившихся обстоятельств мы вынуждены проходить службу в тыловых частях, в частности в управлении продовольственного снабжения, — читал я. — После ранений врачи не разрешили нам возвратиться к своим товарищам, в наши родные подразделения. И мы честно, добросовестно выполняли свой долг там, куда нас послала Родина. Но ныне наша совесть, наш долг не позволяют нам спокойно спать, дышать, работать, зная, что назревают большие события, что потребуется много сил и человеческих жизней, чтобы добить врага в его логове. Разве можем мы, красноармейцы, оставаться равнодушными, когда наши друзья бьются насмерть? Ведь мы бойцы, многие из нас прошли всю войну, знают не только радость победы, но и горечь поражений. У нас есть опыт, врачи возвратили нам силы, и все это мы готовы, мы должны отдать борьбе с фашизмом. А здесь нас могут заменить те, кто по каким-то причинам не способен держать в руках оружие… Просим понять нас правильно: мы хотим одного — драться, перегрызть глотку фашизму, быть до конца полезными Родине. Такие мы есть и другими быть не хотим…»
Прочитав рапорт, я еще долго сидел, не отрывая от него взгляда и раздумывая над тем, что прочитал. «Другими быть не хотим…» Все мы беспредельно любим свою Родину и готовы отдать за нее жизнь, каждый из нас, и те, кто прошел грозными дорогами войны тысячи километров, и те, кто еще только взял в руки оружие, полны ненависти к фашизму, горим желанием поскорее покончить с ним. И как не понять чувства товарищей, подписавших письмо!