Даже беглое знакомство с выставкой оставляло большое впечатление. Сравнивая отдельные экспонаты, нельзя было не задуматься о том, какую огромную заботу о воинах, сражавшихся на фронте, проявляли Коммунистическая партия, Советское правительство, весь народ. В то время когда сотни наших городов и сел лежали разрушенными, когда все силы были брошены на то, чтобы остановить зарвавшегося врага, страна нашла возможность обеспечить своих защитников самым современным оружием, одеть их, накормить, создать все необходимые условия для успешного ведения ими боевых действий.
Незадолго до открытия выставки меня пригласил к себе генерал П. Ф. Подгорный:
— Тебе почетное и приятное поручение: выехать в Москву. Начальник Главного управления продовольственного снабжения требует обстоятельный доклад о том, что мы планируем показать на выставке. Она проводится впервые и, естественно, заинтересовала его. А лицом в грязь, сам понимаешь, ударить не хочется. Подготовься к докладу. И еще… — Генерал улыбнулся. — Это уже просьба командующего. Побывай у наших друзей Ильи Эренбурга и Демьяна Бедного, пригласи их на выставку. От имени генерала Баграмяна.
В тот же день я стал собираться к отъезду. Честно говоря, доклад меня не страшил, а вот встреча с Ильей Эренбургом и Демьяном Бедным — людьми, имена которых были известны всей стране, — пугала и вместе с тем манила.
Рано утром следующего дня мы выехали на «виллисе» из Гросскайгирена, где размещалось управление тыла фронта. Вместе со мной был направлен в Москву сотрудник заготовительного отдела подполковник Е. А. Ярхо. Узнав о цели моей командировки, он стал оживленно рассказывать о своих встречах с писателями и поэтами, в том числе и с Эренбургом, о Москве, о различных букинистических магазинах, о которых я и понятия не имел. О высокой культуре, эрудиции, больших знакомствах Евгения Александровича с известными деятелями литературы и искусства я знал и раньше и с удовлетворением подумал, что Ярхо будет хорошим помощником в моем дипломатическом разговоре с И. Эренбургом и Д. Бедным.
…Все чаще стали встречаться на пути разрушенные села. Уныло торчали печные трубы сожженных домов, голые стропила кровли. По пустынным улицам бродил скот. Жизнь всюду, видно, налаживалась с трудом. Но среди потемневших, обуглившихся, покосившихся домов уже можно было увидеть новые строения, обшилеванные свежими досками. Люди возвращались в родные места, заново обзаводились хозяйством. И на полях уже шла работа.
Но чем ближе подъезжали мы к Москве, тем многолюднее, оживленнее становились города, деревни и села. Раны, нанесенные войной, быстро зарубцовывались, хотя до полного их излечения было еще далеко.
Москва встретила нас многолюдием, солнечными улицами, зеленью скверов и парков. Оставив машину у дома, где жила семья Е. А. Ярхо, и строго наказав шоферу и адъютанту никуда не отлучаться, мы пошли разыскивать Эренбурга. В Союзе писателей нам назвали несколько адресов, где в этот день мог находиться писатель. Но куда бы мы ни обращались, нам отвечали, что Илья Григорьевич в этот день не был там вовсе или убыл несколько минут назад. Мы узнали, что писатель живет в гостинице «Москва», и решили отправиться туда.
Эренбург встретил нас без особого радушия, но, узнав о цели нашего визита, заметно подобрел. Он живо расспрашивал о настроении бойцов и командиров, о здоровье И. X. Баграмяна, интересовался, как в войсках встретили весть о капитуляции фашистской Германии. Узнав, что я возглавляю управление продовольственного снабжения фронта, стал расспрашивать, как обеспечивались войска продовольствием, не голодали ли бойцы. Такая заинтересованность известного писателя мне была приятна и вселяла надежду, что он откликнется на нашу просьбу.
В конце беседы Эренбург все чаще стал посматривать на часы, потом, извинившись, встал.
— У меня очень срочное дело, — сказал он. — Очень признателен вам за беседу, за приглашение. Передайте мою благодарность товарищу Баграмяну. К большому сожалению, приехать к вам в ближайшее время я никак не смогу, хотя и хотелось бы.
Мы тепло распрощались.
Меня уже ждали в Главном управлении продовольственного снабжения. Мы условились с Е. А. Ярхо встретиться вечером, чтобы вместе пойти к Демьяну Бедному.
Уже в сумерках мы подошли к дому, где жил поэт. Демьян Бедный оказался человеком приветливым, общительным и гостеприимным. Еще не узнав о цели нашего прихода, он стал рассказывать о своей службе в царской армии, о том, как солдаты голодали и кормили вшей в окопах. Затем Ефим Алексеевич обратился ко мне: