— А, вы здесь! — радушно сказала тетя Галя, прожевывая котлету.
— Да вот, заехал за своими.
— Как вы думаете, Николай Иванович, есть ли у них вино?
Сизов тоскливо вздохнул и вынул из кармана смятую пачку «Беломора».
— Какое там вино, Галина Петровна: дети ведь!
Из столовой доносился громкий смех и звон посуды.
— Ситро глушат, — прокомментировал Сизов. — Между прочим, я уже бегал один раз в «Гастроном» за добавкой. Удержу на них нет!
В передней раздался звонок. Приехала Нина Владимировна, не пропускавшая ни одного торжества в этом доме.
— Целый час мотались по магазинам, — заявила она, — но уж нашла то, что нужно.
И Нина Владимировна торжественно раскрыла коробку. В ней оказался миниатюрный ткацкий станок, сделанный из алюминиевых пластинок. На алюминиевых челноках были намотаны разноцветные нитки.
— Здесь есть рисунки, — сказала Нина Владимировна, — можно выткать чудесные ткани. Пойду порадую свою любимицу.
Поскольку Наденька училась уже во втором классе, то Нина Владимировна полагала, что девочке пора накапливать политехнические знания и навыки.
И вдруг без всякого перехода Нина Владимировна спросила:
— Скажите, а нас пригласят к столу? У меня что-то аппетит разыгрался…
Когда кто-то высказывает вслух твои затаенные мысли, становится неловко.
Николай Иванович только крякнул, а Галина Петровна протянула Нине Владимировне остаток котлеты и участливо сказала:
— На, подкрепись, дружок.
В этот момент опять прозвенел звонок: приехала Зоя с мужем. Зоя тоже доводилась Наденьке теткой, но уже со стороны ее отца. Тетя Зоя привезла в подарок прыгалки и настоящий бубен, украшенный шелковыми лентами.
Теперь Наденька могла не только ткать текстиль, но заниматься производственной гимнастикой и даже устраивать вечера самодеятельности с бубном.
В кухне стало тесно.
— Когда же наконец они кончат пировать? — с тоской произнесла Галина Петровна. — Это невыносимо!
И как бы в ответ ей в передней зазвенели ребячьи голоса. Проталкиваясь через толпу детей, взрослые потянулись в столовую.
— Извините меня, дорогие, — говорила хозяйка гостям, — но вы знаете, муж на дежурстве, и поэтому мы не думали устраивать что-нибудь такое… Посидим просто, попьем чайку, поболтаем…
— И очень мило! — проговорила оживившаяся Галина Петровна, отрезая себе большой кусок орехового торта.
— Лучше всего, когда люди собираются вот так, экспромтом, — подтвердил муж Зои, решительно отодвигая пустые бутылки из-под фруктовой воды. — Я вот по дороге захватил на всякий случай.
И на столе появилась бутылка портвейна.
В этот момент вошла Наденька с подружками. В передней они прорепетировали «В лесу родилась елочка» и начали коллективную декламацию. Но их уже никто не слушал.
— Идите, дети, к себе, играйте! — сказала тетя Галя и выпроводила самодеятельных декламаторов.
Когда стали разливать вино, то Нине Владимировне рюмки не досталось, она пододвинула фужер.
— За Наденьку, мою любимицу! — отважно сказала она. — И пусть мне будет хуже!
Все молча присоединились к этому тосту.
Нина Владимировна закусила вафельной трубочкой с кремом, попробовала домашнего печенья. Ее полное лицо раскраснелось, в глазах появился блеск.
— Все-таки плохо, что у нас за все эти годы не создана литература нравов. Что бы ни говорили о Мопассане, но человечество будет ему вечно благодарно. Взором откровенного художника он проник в самые отдаленные тайники женской души…
Но Нину Владимировну никто не поддержал. Муж Зои сосредоточенно изучал картинку на обертке конфеты «Ну-ка, отними!», Сизов снова занялся своим «Беломором». Беседа не клеилась.
Хозяйка, еле пригубившая вина, вынужденная то и дело выбегать к расшумевшимся в передней детям, пошла на отчаянный шаг.
— Тут муж приготовил к празднику бутылку «Твиши», мы ее сейчас разопьем, — почти жалобно сказала она. — Шут с ним, купит еще!
— Вот уж это ни к чему, — лицемерно обронил Сизов и энергично сунул папироску в недоеденный кусок пирожного.
Нина Владимировна пододвинула свой фужер.
В это время на пороге столовой появился Иночкин, бывший журналист.
— Гуляете и даже звонка не слышите! Дети за вас должны открывать дверь. Все-таки у меня собачий нюх, недаром так ценили Иночкина в газете!
И с этими словами он поставил на стол две бутылки «Столичной» Потом вышел на кухню и вернулся с банкой консервов «Лещ в маринаде».
Компания оживилась. Выпили за хозяйку дома, за отсутствующего хозяина. Зоя сообщила пикантную историю из семейной жизни одного своего сослуживца. Сизов рассказал ставший уже классическим анекдот о командированном муже. Говорили наперебой и вразброд.
Лишь Нина Владимировна твердо придерживалась раз взятой литературной темы.
— А возьмите вы, — продолжала она без всякой связи с предыдущим, — возьмите Мазуччо, Бокаччо, — какие это могучие таланты, какая игра страстей! Конечно, все эти сластолюбивые монахи и с виду добродетельные хозяйки отвратительны. Но согласитесь, есть что-то роковое в том, когда два существа сплачиваются, пусть даже в противоестественных объятиях…
От выпитой водки Нине Владимировне стало жарко, она сбросила вязаную кофточку и осталась в тонкой нейлоновой блузке. И казалось, что в то время, когда она оживляла в своем воображении образы, созданные новеллистами средних веков, ее крупное тело под тонкой блузкой еще больше розовело…
Юные гости Наденьки по очереди заглядывали в столовую, но на них сердито шикали, и они со страхом бежали прочь. Любовь Петровна вскоре вышла в переднюю, стала одевать ребят и провожать их домой.
А в столовой уже все разбились на группы. Нина Владимировна что-то нашептывала тете Гале, Иночкин подсел к Зое, а ее муж с Сизовым уединились в дальнем углу стола.
— Правильно говорит Нина Владимировна, — заплетающимся языком бормотал муж Зои. — Сплотимся, Коля, притом самым естественным способом.
И лихо чокался с Сизовым.
Когда поздно ночью вернулся с дежурства хозяин дома, он застал следующую картину. Озабоченная хозяйка мыла на кухне посуду. Галина Петровна на правах близкой родственницы спала с Наденькой в ее кроватке, Зоя — рядом, на кушетке, ее муж дремал, облокотившись на стол. Уехала домой Нина Владимировна, исчез куда-то, влекомый своим собачьим нюхом, Иночкин.
В столовой сидели трое.
Взобравшись на диван, Николай Иванович Сизов тщетно старался добиться устойчивой работы ткацкого станка. Челноки с разноцветными нитками все время падали у него из рук.
А напротив, примостившись на краешке стула, сидели две его дочки-близнецы и испуганно наблюдали за неумелой работой своего отца. Они ждали, когда наконец отцу надоест изображать текстильную фабрику и он отвезет их домой.
Завтра они наверняка опоздают в школу. И им придется сказать учительнице, что у них очень болела голова, потому что были в гостях у Наденьки. На ее веселых именинах.
Операция «Б»
И угораздило же людей переезжать на новую квартиру под Новый год! Из всех трехсот шестидесяти шести дней этот, наверное, самый неподходящий для такого дела. Тут бы елку наряжать, сдобные коржики печь — и вдруг нате вам, извольте ехать чуть ли не под самый город Боровск! Да и что соседи могут подумать? Двадцать лет — год в год — жили дружно, водой не разольешь: вместе и на демонстрации, и на рыбалку ездили, и по грибы, вместе и Маи и Октябри праздновали, дни рождения, а тут вдруг разъехались. Да в какое время — того и гляди, что за новогодний стол придется садиться. От людей стыдно.
Но разве есть на свете человек, который, о боже, мог бы переспорить маму!
— И ничего не стыдно, — твердила она, отвергая все очень разумные, как казалось Вовке, папины доводы. — Люди тоже не бесчувственные, поймут. Я, может быть, этого дня всю жизнь ждала…
— Ну, хорошо, я больше дискутировать не намерен, — отвечал папа. — У меня, если не забыла, дежурство сегодня. Это тебе не шутки шутковать — такую махину работы свалить за шесть часов! В четыре вернусь, посмотрим.