— Привет, Вернон.
— Привет, папа.
— Я уезжаю в Лондон. Пока, старина.
— Ты уезжаешь в Лондон, потому что целовал Винни? — с интересом спросил
Вернон.
Отец пробормотал слово, которого, как Вернон знал, дети не должны слышать —
тем более повторять. Этим словом пользуются джентльмены, а не мальчики. Подобное
обстоятельство заключало в себе особое очарование, так что Вернон завел привычку перед
сном повторять его самому себе вместе с другим запрещенным словом. Другое слово было
«Корсет».
— Кто, к дьяволу, тебе это сказал?
— Никто не говорил, — поколебавшись с минуту, ответил Вернон.
— Тогда откуда ты узнал?
— Так ты целовал ее, правда? — допытывался Вернон.
Отец, не отвечая, подошел к нему.
— Винни меня иногда целует, — сообщил Вернон, — но мне это не очень нравится.
Приходится ее тоже целовать. Вот садовник ее целует много. Ему это вроде нравится. По-
моему, поцелуи — это глупость. Может быть, мне больше понравится целовать Винни, когда я вырасту?
— Да, — осторожно сказал отец, — вероятно. Ты же знаешь, что сыновья иногда
становятся очень похожи на отцов.
— А я хочу быть похожим на тебя. Ты замечательный наездник, так Сэм говорит.
Он говорит, равных тебе нет во всей округе, и еще не было лучшего знатока лошадей. — И
быстро-быстро Вернон добавил: — Я хочу стать похожим на тебя, а не на маму. От мамы у
лошадей спина саднит — так Сэм говорит.
Последовала долгая пауза.
— У мамы ужасно голова болит, — сообщил Вернон скороговоркой.
— Знаю.
— Ты сказал ей до свидания?
— Нет.
— А скажешь? Тогда тебе надо побыстрее. Вон уже коляска подъезжает.
— Боюсь, уже нет времени.
Вернон с мудрым видом кивнул.
— Ну и правильно. Я не люблю, когда приходится целовать плачущих людей.
Вообще не люблю, когда мама меня изо всех сил целует. Она меня так сильно сжимает и
говорит в самое ухо. По-моему, лучше целовать Винни. А по-твоему, папа?
Тут отец почему-то резко повернулся и вышел из комнаты. Мгновением раньше
вошла Няня. Она почтительно посторонилась, пропуская хозяина, и у Вернона возникла
смутная мысль, что она как-то ухитрилась сделать так, что отцу стало неловко.
Вошла младшая горничная Кэти и стала накрывать на стол к чаю. Вернон в углу
строил башню из кубиков. Вокруг него снова сомкнулась атмосфера мирной старой
детской.
3
И вот — внезапное вторжение. В дверях стояла мать. Глаза ее опухли от слез. Она
промокала их платочком, всем своим видом показывая, какая она несчастная.
— Он ушел, — воскликнула она. — Не сказав мне ни слова. Ни единого слова. О,
мой сыночек. Сыночек мой!
Она метнулась через комнату к Вернону и сгребла его в объятия, разрушив башню, в которой было на один этаж больше, чем ему удавалось построить раньше. Громкий, отчаянный голос матери забивался в уши:
— Дитя мое... сыночек... поклянись, что ты никогда не предашь меня. Клянись...
клянись.
Няня решительно подошла к ним.
— Довольно, мадам, довольно, остановитесь. Вам лучше вернуться в постель. Эдит
принесет вам чашечку хорошенького чайку.
Тон у нее был властный и суровый.
Мать всхлипывала и еще сильнее прижимала его к себе. Все тело Вернона
напряглось, сопротивляясь. Еще немного, еще совсем немного — и он сделает все, что
мама пожелает, лишь бы она отпустила его.
— Вернон, ты должен возместить... возместить мне те страдания, которые
причинил мне твой отец. О господи, что мне делать?
Краешком сознания Вернон отметил, что Кэти молча стоит и наслаждается
зрелищем.
— Идемте, мадам, — сказала Няня. — Вы только расстраиваете ребенка.
На этот раз в ее голосе было столько решительности, что мать подчинилась. Слегка
опершись на руку Няни, она дала себя увести.
Через несколько минут Няня вернулась с покрасневшим лицом.
— Ну дела, — сказала Кэти, — никак не успокоится! Вечные с ней истерики. Вы не
думаете, что она этим только себя убивает? А Хозяин — что ему остается? Приходится
мириться с ней. Все эти сцены и дурное настроение...
— Хватит, детка, — сказала Няня. — Займись-ка своим делом; в доме джентльмена
слуги не судачат о таких вещах. Твоей матери следовало бы получше тебя воспитать.
Кивнув, Кэти скрылась. Няня обошла вокруг стола, с непривычной резкостью
передвигая чашки и тарелки. Губы ее шевелились, она ворчала под нос:
— Вбивают ребенку в голову всякие глупости. Терпеть этого не могу...
Глава 3
1
Появилась новая горничная, худенькая, беленькая, с глазами навыкате. Ее звали