Музыка должна иметь четыре измерения – тембр, высоту, темп и периодичность.
Не думаю, что мы даже сейчас оцениваем Шёнберга[33] по заслугам. Его чистая, беспощадная логика – истинный дух современности. Только ему хватило смелости игнорировать традиции, добраться до сути и открыть истину.
Для меня только он имеет значение. Даже его способ записи партитуры будет принят повсеместно. Это абсолютно необходимо, чтобы партитуры были разборчивыми.
Единственное, что мне в нем не нравится, – это его презрение к инструментам. Он боится стать их рабом и заставляет инструменты служить ему, хотят они того или нет.
Я же намерен возвеличить мои инструменты – дать им то, в чем они всегда нуждались…
Черт возьми, Себастьян, что за странная вещь – музыка? Мне кажется, я знаю о ней все меньше и меньше…
Твой Вернон».
«Прости, что долго не писал. Я был очень занят – проводил эксперименты, искал выразительные средства для «безымянного чудовища». Иными словами, создавал инструменты. Металлы чертовски интересны – сейчас я работаю со сплавами.
Что за увлекательная штука – звук…
Джейн передает тебе привет.
Отвечаю на твой вопрос. Нет, я не думаю, что когда-нибудь покину Россию – даже для того, чтобы посетить твой будущий оперный театр неузнаваемым благодаря моей бороде!
Теперь она еще более варварская и прекрасная, чем когда ее видел ты! Длинная, окладистая – настоящий славянский бобр!
Но, несмотря на камуфляж, я останусь здесь, покуда меня не прикончит шайка беспризорников.
Всегда твой Вернон».
Телеграмма Вернона Дейра Себастьяну Левину:
«СЛЫШАЛ ДЖО ОПАСНО БОЛЬНА МОЖЕТ УМЕРЕТЬ ЗАСТРЯЛА В НЬЮ-ЙОРКЕ ДЖЕЙН И Я ОТПЛЫВАЕМ НА «РИСПЛЕНДЕНТЕ» НАДЕЕМСЯ УВИДЕТЬ ТЕБЯ В ЛОНДОНЕ».
Глава 5
– Себастьян!
Джо приподнялась в кровати и бессильно упала на подушки, недоверчиво глядя на посетителя. Себастьян в пальто с меховым воротником, спокойный, всеведущий и вездесущий, безмятежно улыбался ей.
Его лицо не отражало ту острую боль, которую он ощутил при виде Джо – бедной маленькой Джо.
Ее отросшие волосы были заплетены в две короткие косички. На исхудавшем лице пламенел лихорадочный румянец. Лопатки торчали под тонкой ночной рубашкой.
Джо походила на возбужденного ребенка. Было что-то детское в ее радостном удивлении и настойчивых вопросах. Сестра оставила их вдвоем.
Себастьян сел возле кровати и взял Джо за худую руку.
– Вернон телеграфировал мне. Я не стал его ждать и отплыл первым пароходом.
– Чтобы прийти ко мне?
– Конечно.
– Милый Себастьян! – В ее глазах блеснули – слезы.
– Не то чтобы у меня не было тут дел, – поспешно добавил Себастьян. – Вот и сейчас я могу заодно провернуть пару недурных сделок.
– Не порть все.
– Поверь, это правда, – настаивал Себастьян.
Джо попыталась рассмеяться, но вместо этого закашлялась. Себастьян с тревогой наблюдал за ней, готовый вызвать сестру. Но приступ прошел.
Джо лежала спокойно, все еще сжимая руку Себастьяна.
– Вот так умерла мама, – прошептала она. – Я думала, что буду гораздо благоразумнее ее, а наделала столько глупостей…
– Бедная старушка Джо!
– Ты не знаешь, во что я превратила свою жизнь.
– Могу себе представить. Именно этого я от тебя и ожидал.
– Ты не представляешь, Себастьян, какое утешение видеть тебя, – сказала Джо после паузы. – Довольно я насмотрелась на неудачников. Меня раздражало, что ты сильный, удачливый, самоуверенный, зато теперь… О, это чудесно!
Он крепче сжал ее руку.
– Никто в мире не примчался бы ко мне за тысячи миль, как ты. Разве только Вернон, но он родственник – почти что брат…
– Я тоже брат – даже больше, чем брат. Со – времен Эбботс-Пуиссантс я… ну, был готов – поддерживать тебя, если ты будешь во мне нуждаться.
– О, Себастьян! – Ее глаза широко открылись – в них светилось счастье. – Я и не думала, что ты до сих пор так ко мне относишься.
Себастьян слегка вздрогнул. Он имел в виду не совсем это. Такое нелегко объяснить – во всяком случае, Джо. Странное, исключительно – еврейское чувство – неумирающая признательность к оказавшему благодеяние. В детстве он был изгоем, и Джо поддержала его, готовая бросить вызов своему миру. Этого Себастьян никогда не забывал. Ради Джо он готов был отправиться на край света.