– Это ты добился, чтобы меня перевели сюда из той ужасной палаты? – спросила она.
Себастьян кивнул:
– Я послал телеграмму.
– Ты ужасно деловой, Себастьян, – вздохнула Джо.
– Боюсь, что да.
– Но такого, как ты, больше нет. В последнее время я часто о тебе размышляла.
– Правда?
Он подумал о годах одиночества, мучительной тоске, неудовлетворенных желаниях. Почему все случается так не вовремя?
– Я и не представляла, что ты все еще вспоминаешь обо мне, – продолжала Джо. – Мне всегда казалось, что когда-нибудь ты и Джейн…
Его пронзила странная боль. Он и Джейн…
– Джейн, конечно, одно из самых прекрасных Божьих творений, – сердито отозвался Себастьян. – Но она всегда принадлежала и будет принадлежать Вернону душой и телом.
– Наверно, ты прав. Жаль – вы оба сильные. Вы подходите друг другу.
Как ни странно, так оно и было. Себастьян понимал, что она имеет в виду.
Джо печально улыбнулась:
– Это напоминает мне детские книжки. По-учительные сцены у смертного одра. Друзья и – родственники собираются у постели умирающей героини.
Себастьян принял решение. Почему ему казалось, будто это не любовь? Это и есть самая настоящая любовь! Страстная бескорыстная жалость и нежность – глубокая привязанность, длящаяся – годами. Это в тысячу раз лучше, чем те бурные связи, которые возникали в его жизни с удручающей регулярностью и проходили, не затрагивая глубин души.
Его сердце рвалось к этой беспомощной, детской фигурке.
– Не будет никаких сцен у смертного одра, Джо, – мягко возразил Себастьян. – Ты поправишься и выйдешь за меня замуж.
– Привязать тебя к чахоточной жене? Конечно нет!
– Чепуха. Ты либо умрешь, либо выздоровеешь. Если умрешь, то и говорить не о чем. А если выздоровеешь, то выйдешь за меня замуж. Я не пожалею никаких расходов на твое лечение.
– Я очень плоха, Себастьян.
– Возможно. Насколько я знаю, нет ничего более непредсказуемого, чем туберкулез, – это скажет тебе любой врач. Ты просто запустила свою болезнь. Я думаю, что ты поправишься. Это долгое и утомительное дело, но вполне возможное.
Джо смотрела на него. Себастьян видел, как румянец то усиливается, то бледнеет на ее впалых щеках. Он понял, что она любит его, и на душе у него потеплело. С тех пор как два года назад умерла его мать, к нему никто не испытывал подлинной привязанности.
– Я действительно нужна тебе, Себастьян? – тихо спросила Джо. – Ведь я превратила свою жизнь в такую неразбериху…
– Нужна мне? – воскликнул он. – Да я самый одинокий человек в мире!
И внезапно Себастьян сломался. Такого с ним ни разу не случалось – и он думал, что не случится никогда. Он опустился на колени перед кроватью Джо и зарылся лицом в одеяло; его плечи вздрагивали.
Джо гладила его по голове. Себастьян знал, что она счастлива – ее гордый дух удовлетворен. Дорогая Джо – такая импульсивная, горячая, сумасбродная. Она была для него дороже всех в мире. Они сумеют помочь друг другу.
Вошла сиделка, давая понять, что посетитель пробыл достаточно долго. И снова вышла, чтобы дать Себастьяну возможность попрощаться.
– Между прочим, – заговорил он, – этот французский парень… как бишь его?
– Франсуа? Он умер.
– Тогда все в порядке. Конечно, ты могла бы – получить развод. Но раз ты вдова, это все упрощает.
– Думаешь, я выкарабкаюсь?
Как жалобно она это произнесла!
– Разумеется.
Вернулась сиделка, и Себастьян удалился. Он долго беседовал с врачом. Доктор его не обнадежил, но согласился, что шанс существует. Они решили, что лечение лучше проводить во Флориде.
Себастьян шел по улице, глубоко задумавшись. Он мельком видел газеты с заголовками «Ужасная катастрофа с «Рисплендентом», но это никак не отозвалось у него в уме.
Он был слишком занят собственными мыслями. Что на самом деле лучше для Джо? Жить или умереть?
У нее была такая никчемная жизнь. Ему хотелось обеспечить ей лучшую.
Себастьян лег в постель и крепко заснул.
Он проснулся с ощущением смутной тревоги, но никак не мог определить, в чем дело…
Причина была не в Джо. О Джо он думал постоянно, а эта мысль теснилась где-то в глубине сознания, поскольку ему не удалось в свое время уделить ей должное внимание.