– В июне, дорогой?
– Да. О чем вы говорили с дядей Сидни?
– Ах это!.. – Майра смутилась. – Понимаешь, это большой секрет…
– Ну? – настаивал Вернон.
– Дядя Сидни и тетя Кэрри надеются, что в июне у них появится хорошенький маленький мальчик – твой кузен.
– И это все? – разочарованно протянул Вернон. Помолчав немного, он задал следующий вопрос: – А почему у тети Кэрри отекают ноги?
– Ну… она в последнее время очень устает.
Опасавшаяся дальнейших расспросов, Майра лихорадочно пыталась вспомнить, что именно говорили она и Сидни.
– Мама.
– Да, дорогой?
– А дядя Сидни и тетя Кэрри хотят, чтобы у них был мальчик?
– Конечно.
– Тогда зачем ждать июня? Почему они не могут получить его сейчас?
– Потому что, Вернон, Бог знает, как лучше. И Бог хочет, чтобы мальчик появился в июне.
– Так долго ждать, – разочарованно протянул Вернон. – Если бы я был Богом, то сразу бы посылал людям то, что они просят.
– Ты не должен богохульствовать, дорогой, – мягко упрекнула его Майра.
Вернон промолчал, он давно был озадачен. Что значит «богохульствовать»? Это слово походило на то, которое как-то использовала кухарка, говоря о своем брате. Она сказала, что он был очень бого… ну, вот таким человеком и ни разу не выпил ни капли. Она говорила так, словно не пить ни капли было хорошо, но мама, очевидно, думала иначе.
Этим вечером Вернон к обычной молитве: «Боже, благослови маму и папу и сделай меня хорошим мальчиком, аминь» – присовокупил дополнительную просьбу:
– Дорогой Боже, пошли мне щенка в июне – или в июле, если ты очень занят.
– Почему в июне? – осведомилась мисс Роббинс. – Какой ты все-таки забавный мальчик! Разве ты не хочешь получить щенка сразу?
– Это было бы бо… богохульство, – ответил Вернон, укоризненно глядя на нее.
Жизнь внезапно стала очень увлекательной. Началась война в Южной Африке – и папа собирался отправиться туда!
Все были огорчены и взволнованы. Впервые Вернон услышал о людях, которых называли бурами. С ними его отец собирался сражаться.
Уолтер Дейр приехал домой на несколько дней. Он казался оживленным и помолодевшим. С мамой он вел себя вполне дружелюбно – больше не было никаких сцен и ссор.
Правда, один или два раза Вернону показалось, что его отцу не нравятся вещи, которые говорит – мама.
– Ради бога, Майра, – с раздражением оборвал он ее однажды, – перестань твердить об отважных героях, отдающих жизнь за свою страну. Не выношу такого лицемерия!
Мама, на удивление, не рассердилась, а только сказала:
– Я знаю, что тебе это не нравится. Но это правда.
Вечером, накануне отъезда, отец Вернона позвал сына на прогулку. Сначала они молча бродили по поместью, потом Вернон решился задать вопрос:
– Ты рад, что едешь на войну, папа?
– Очень рад.
– Это забавно?
– Не в том смысле, какой ты, очевидно, имеешь в виду. Но в некотором отношении это забавно. Это возбуждает и отвлекает от… от всего.
– Наверно, на войне совсем нет женщин? – задумчиво спросил Вернон.
Уолтер Дейр быстро взглянул на сына. На его губах мелькнула улыбка. Мальчик невольно попал в самую точку.
– Без них спокойнее, – серьезно сказал он.
– Как ты думаешь, ты убьешь много врагов? – с интересом спросил Вернон.
Отец ответил, что заранее это определить невозможно.
– Надеюсь, ты убьешь целую сотню, – сказал Вернон, заботясь об отцовской славе.
– Спасибо, старина.
– И я думаю… – Вернон умолк.
– Да? – подбодрил его Уолтер Дейр.
– Я думаю, на войне некоторые погибают.
– Иногда, – согласился отец.
– Но ведь ты не погибнешь, верно?
– Могу погибнуть. На войне это обычное дело.
Вернон задумался над смыслом услышанного.
– Неужели ты хотел бы, чтобы тебя убили, папа?
– Возможно, это было бы к лучшему, – ответил Уолтер Дейр, обращаясь скорее к самому себе, чем к сыну.
– Я очень надеюсь, что тебя не убьют.
– Спасибо.
Отец снова улыбнулся. Пожелание Вернона казалось данью вежливости. И все-таки он не повторял ошибку Майры, считавшей сына бесчувственным.
Они добрались до руин аббатства. Солнце уже заходило. Отец и сын огляделись вокруг, и Уолтер Дейр печально вздохнул. Возможно, ему больше никогда не придется здесь стоять. «Как же я запутался!» – мелькнуло у него в голове.
– Вернон.