– А зачем она приходит к чаю? Нам она не нужна. Только все портит!
– Что ты, Вернон! Нелл такая славная девочка.
– Никакая она не славная! Мне не нравится ни Нелл, ни ее мать.
– Миссис Верекер мне тоже не слишком нравится, – согласилась Майра. – По-моему, она очень суровая женщина. Но я не понимаю, почему вы с Джо так не любите Нелл. Миссис Верекер говорила мне, что она очень к тебе привязана.
– Я ее об этом не просил.
Вернон вернулся к Джо.
– Война! – заявил он. – Этот мальчишка Левин – наверняка переодетый бур. Мы должны продумать план кампании. С какой стати он приехал сюда, поселился рядом с нами и еще задается?
Началось некое подобие партизанской войны, доставлявшее Вернону и Джо массу удовольствия. Они изобретали всевозможные способы досадить своему врагу – забирались на деревья и забрасывали его каштанами, подстерегали его с трубочками, стреляющими горохом, а однажды нарисовали на листе бумаги руку красной краской, написали внизу слово «месть», подобрались, когда стемнело, к дому Левинов и оставили бумагу на пороге.
Иногда их враг отвечал им тем же. Он тоже умел стрелять горохом из трубки, а в один прекрасный день подстерег их с садовым шлангом.
Вражда длилась почти десять дней, когда Вернон наткнулся на Джо, сидящую на пне и выглядевшую необычайно уныло.
– Что это с тобой? Я думал, ты собираешься забросать врага гнилыми помидорами, которые нам дала кухарка.
– Я и собиралась.
– Ну?
– Я сидела на дереве, а он был прямо внизу. Мне ничего не стоило в него попасть.
– Ты хочешь сказать, что не сделала этого?
– Да.
– Почему?
Джо покраснела.
– Я не смогла, – быстро заговорила она. – Понимаешь, он ведь не знал, что я была там, и… Вернон, он выглядел таким одиноким. Должно быть, ужасно, когда тебе не с кем играть.
– Да, но…
Вернон умолк, собираясь с мыслями.
– Помнишь, мы говорили, как мерзко люди относятся к Левинам? – продолжала Джо. – А теперь мы ведем себя так же мерзко.
– Разве он вел себя с нами лучше?
– Возможно, он не хотел…
– Что за чепуха!
– Вовсе не чепуха. Собаки тоже кусаются, когда чего-то боятся или их дразнят. Он наверняка ожидал от нас какой-нибудь гадости – вот и начал первым. Давай подружимся с ним.
– Нельзя подружиться в разгар войны!
– Можно. Мы сделаем белый флаг, ты пойдешь с ним к нему, попросишь о переговорах и постараешься заключить мир на почетных условиях.
– Вообще-то я не возражаю, – сказал Вернон. – Это было бы даже интересно. А из чего мы сделаем белый флаг – из моего носового платка или твоего фартука?
Маршировать с белым флагом и в самом деле было интересно. Вскоре они увидели врага, который с удивлением уставился на них:
– Что вам нужно?
– Мы хотим переговоров, – отозвался Вернон.
– Я согласен, – после паузы ответил мальчик.
– Если ты не против, – заговорила Джо, – мы бы хотели с тобой дружить.
– А почему это вы вдруг захотели дружить со мной? – с подозрением осведомился ушастый.
– Глупо жить рядом и не быть друзьями, – сказал Вернон.
– И кто из вас первым это придумал?
– Я, – ответила Джо.
Маленькие черные глазки мальчика словно сверлили ее насквозь, а его уши казались еще более оттопыренными.
– Ладно, – кивнул он. – По рукам.
Последовала неловкая пауза.
– Как тебя зовут? – спросила Джо.
– Себастьян. – Он едва заметно шепелявил.
– Какое странное имя! Меня зовут Джо, а это Вернон. Он учится в школе. Ты ходишь в школу?
– Да, а потом буду учиться в Итоне.
– Я тоже, – сказал Вернон.
Враждебность между ними исчезла и больше не возвращалась.
– Пошли посмотрим наш плавательный бассейн, – предложил Себастьян. – Он довольно забавный.
Глава 8
Дружба с Себастьяном Левином процветала вовсю. Половина ее успеха заключалась в ее секретности. Мать Вернона пришла бы в ужас, догадайся она о чем-то подобном. Левины, безусловно, не пришли бы в ужас, но их признательность могла привести к столь же катастрофическим результатам.
Школьное время тянулось медленно для бедной Джо, общавшейся исключительно с гувернанткой, которая приходила каждое утро и отнюдь не одобряла свою излишне откровенную и непокорную ученицу. Джо жила только ради каникул. Как только они наступали, она и Вернон отправлялись к тайному месту встреч с Себастьяном, где имелась подходящая дыра в ограде. Они изобрели кодовую систему свистков и множество сигналов, в которых не было особой необходимости. Иногда Себастьян уже ожидал их, лежа в папоротниках, – его желтое лицо и оттопыренные уши причудливо контрастировали с костюмом явно нью-йоркского происхождения.