Когда с ужином было покончено, дядя Сидни – начал распространяться о процветании фирмы «Бент».
– Мы переживаем настоящий бум, мой мальчик!
Он пустился в подробные объяснения – прибыли удвоились, что позволяет расширить сферу деятельности и т. д. и т. п.
Вернон предпочитал такой стиль беседы. Не будучи заинтересованным в теме, он мог думать о своем. Односложные одобрения – вот все, что от него требовалось.
Дядя Бент продолжал развивать увлекательную тему могущества и славы фирмы, во веки веков, аминь.
Мысли Вернона были заняты книгой о музыкальных инструментах, которую он купил сегодня утром и читал в поезде. Сколько же еще ему предстоит узнать! Он чувствовал, что у него есть идеи относительно гобоев, да и альтов тоже.
Болтовня дяди Сидни создавала приятный аккомпанемент, подобно звучащему вдалеке контрабасу.
Вскоре дядя Сидни заявил, что им пора идти. Последовала серия шуток на тему, должен ли Вернон целовать Энид на прощанье.
Как все-таки глупы люди! Слава богу, он скоро сможет подняться в свою комнату.
Когда дверь за гостями закрылась, Майра удовлетворенно вздохнула:
– Как бы я хотела, чтобы здесь был твой отец! Он бы наслаждался этим прекрасным вечером.
– Хорошо, что его здесь не было, – сухо отозвался Вернон. – Не припоминаю, чтобы они с дядей Сидни ладили друг с другом.
– Ты тогда был совсем маленьким. Они были наилучшими друзьями, а отец всегда радовался, когда я была довольна. Господи, как же мы с ним были счастливы!
Она поднесла платок к глазам. Вернон уставился на нее. «Удивительная преданность, – подумал он. – Хотя, пожалуй, она действительно сейчас в это верит».
– Ты никогда не любил отца по-настоящему, Вернон, – мечтательным тоном продолжала Майра. – Должно быть, иногда это его огорчало. Зато ко мне ты был привязан до нелепости.
– Отец вел себя с тобой как скотина! – неожиданно горячо заявил Вернон, испытывая нелепое чувство, будто таким необычным образом защищает отца.
– Как ты смеешь так говорить, Вернон? Твой – отец был лучшим человеком в мире!
Майра с вызовом смотрела на него. «Она чувствует себя героиней, защищая покойного мужа, – подумал Вернон. – Как же я все это ненавижу!»
Что-то пробормотав, он поцеловал мать и поднялся к себе.
Позже Джо постучала к нему в дверь и вошла. Вернон расположился в кресле. Рядом на полу лежала книга о музыкальных инструментах.
– Привет, Джо. Боже, что за жуткий вечер!
– Тебе он показался таким уж жутким?
– А тебе нет? Чего стоит один дядя Сидни со – своими идиотскими шутками! Все было не так, как надо!
– Хм! – задумчиво произнесла Джо. Она села на кровать и закурила сигарету.
– Ты со мной не согласна?
– Да – по крайней мере, в некоторых отношениях.
– Ну, выкладывай, – подбодрил ее Вернон.
– Понимаешь, они-то ведь вполне счастливы.
– Кто?
– Тетя Майра, дядя Сидни, Энид. Они – дружная компания, где все довольны друг другом. Это с нами все не так, как надо, Вернон. С тобой и со мной. Мы прожили с ними много лет, но не принадлежим к их миру. Вот почему нам нужно отсюда вырваться.
Вернон задумчиво кивнул:
– Ты права, Джо. Мы должны вырваться отсюда.
Он радостно улыбнулся, так как путь к этому был абсолютно ясен.
Двадцать один год… Эбботс-Пуиссантс… Музыка…
Глава 3
– Не могли бы вы повторить это еще раз, мистер Флемминг?
– Охотно.
Сухие педантичные фразы легко слетали с губ старого адвоката. Смысл их был абсолютно ясен – даже слишком ясен, – не оставляя места для сомнений.
Побледневший Вернон слушал, вцепившись в подлокотники кресла.
Это не могло быть правдой! Разве мистер Флемминг не говорил то же самое много лет назад? Однако тогда это было сопряжено с магическими словами «двадцать один год». По достижении этого возраста все должно было наладиться, как по волшебству. А вместо этого…
– Уверяю вас, положение неизмеримо лучше, чем было после смерти вашего отца, но не стоит притворяться, будто мы полностью выкарабкались. Зак-ладная…
Раньше-то они ни словом не упоминали о закладной! А впрочем, какой смысл это упоминание имело бы для девятилетнего мальчика? Незачем ходить вокруг да около. Правда заключается в том, что он не может себе позволить жить в Эбботс-Пуиссантс.
– А если бы моя мать… – начал Вернон, когда адвокат умолк.
– Разумеется, если бы миссис Дейр согласилась… – Он не окончил фразу и добавил после паузы: – Каждый раз, когда я имел удовольствие с ней встречаться, миссис Дейр производила впечатление принявшей окончательное решение. Полагаю, вам известно, что она выкупила право владения «Кери-Лодж» два года назад?
Вернон этого не знал и сразу понял, что это означает. Почему же мама не рассказала ему? Неужели ей не хватило смелости? Он всегда считал само собой разумеющимся, что она вернется с ним в Эбботс-Пуиссантс, не столько из-за того, что ему было необходимо ее присутствие, сколько потому, что это был ее дом.
Но Эбботс-Пуиссантс не мог быть ее домом в таком же смысле слова, как «Кери-Лодж».
Конечно, он может умолять ее, раз это ему так нужно…
Нет, тысячу раз нет! Нельзя вымаливать милости у людей, которых не любишь. А он никогда по-настоящему не любил свою мать. Странно, печально и даже немного страшно, однако если смотреть правде в глаза – так оно и было.
Огорчался бы он, если бы больше никогда ее не увидел? Вряд ли. Ему бы хотелось знать, что она здорова, счастлива и ни в чем не нуждается. Но он бы никогда по ней не скучал, потому что не любил ее. Ему не нравились прикосновения рук матери, он всегда делал над собой усилие, чтобы поцеловать ее на ночь. Он никогда ни о чем ей не рассказывал – она все равно не понимала его чувств. Майра была – хорошей матерью – и тем не менее Вернон ее не любил. Очевидно, многие сочли бы это чудовищным…
– Вы абсолютно правы, – спокойно сказал он мистеру Флеммингу. – Я уверен, что моя мать не захочет покидать «Кери-Лодж».
– Тогда перед вами открыты одна или две возможности, мистер Дейр. Майор Сэмон, который, как вы знаете, арендовал Эбботс-Пуиссантс с обстановкой все эти годы, хочет купить…
– Нет! – Слово вырвалось у Вернона, как пистолетный выстрел.
Мистер Флемминг улыбнулся:
– Я был уверен, что вы это скажете. Должен признаться, я этому рад. Дейры жили в Эбботс-Пуиссантс… дайте подумать… почти пятьсот лет. Однако я пренебрег бы своими обязанностями, не сообщив, что майор предлагает за него хорошую цену и что, если вы позже решите продать имение, найти выгодного покупателя может оказаться не так легко.
– Это отпадает.
– Отлично. Тогда, полагаю, самое лучшее – снова сдать Эбботс-Пуиссантс в аренду. Майор Сэмон твердо решил купить какое-нибудь имение, так что все равно придется искать нового арендатора. Надеюсь, это не составит особого труда. Вопрос в том, на какой срок вы хотите сдать дом. По-моему, многолетняя аренда не слишком желательна. Жизнь весьма нестабильна. Кто знает – может быть, через несколько лет… э-э… ситуация изменится и вы будете в состоянии обосноваться там сами.
«Безусловно, только не таким путем, как ты думаешь, старый болван! – подумал Вернон. – Потому что я завоюю себе имя в музыке, а не потому, что мама умрет. Я уверен, что она доживет до девяноста».
Он обменялся еще несколькими словами с мистером Флеммингом, а затем встал, собираясь уходить.
– Боюсь, для вас это явилось потрясением, – сказал старый адвокат, пожимая ему руку.
– Да, в какой-то мере. Очевидно, я строил воздушные замки.
– Полагаю, вы собираетесь отметить свое совершеннолетие с вашей матерью?
– Да.
– Вы могли бы обсудить ситуацию с вашим дядей, мистером Бентом. Он очень проницателен в делах. Кажется, у него дочь примерно вашего возраста?
– Да, Энид. Две старшие дочери уже замужем, а две младшие учатся в школе. Энид на год моложе – меня.
– Приятно иметь кузину одних лет с вами. Думаю, вы с ней будете часто видеться.
– Едва ли, – рассеянно произнес Вернон.
С какой стати он должен часто видеться с Энид? Она такая зануда! Хотя мистер Флемминг, понятно, этого не знает.
Забавный старикан. Почему он говорил об этом с таким хитрым, всепонимающим выражением лица?