Должно быть, тетя Нина очень храбрая, думал Вернон, так как она первая внушила ему, что Чудовище можно укротить.
Чудовище жило в большой гостиной. У него были четыре ноги и лоснящееся коричневое тело, а также длинный ряд того, что Вернон, будучи еще совсем маленьким, считал огромными желтыми зубами. Сколько он себя помнил, Чудовище одновременно пугало и притягивало его. Если Чудовище разозлить, оно могло издавать странные звуки – сердитое ворчание или пронзительные вопли, которые проникали внутрь, вызывая дрожь и тошноту. И все же отойти от него было невозможно, словно оно обладало какой-то завораживающей силой.
Когда Вернону читали сказки про драконов, он всегда представлял их в виде Чудовища. А одними из самых интересных игр с мистером Грином были те, в которых они убивали Чудовище – Вернон вонзал меч в его блестящее коричневое тело, а сотни детей приветствовали маленького героя радостными криками и песнями.
Сейчас, правда, он был уже большим мальчиком и знал, что Чудовище зовут Рояль, что трогать его зубы называется «игранарояле» и что леди проделывают это после обеда для джентльменов. Но в глубине души Вернон все еще боялся Чудовища – иногда ему снилось, что оно гонится за ним по лестнице в детскую, и он просыпался от собственного крика.
В этих снах Чудовище жило в лесу, было диким и свирепым и издавало такие ужасные звуки, что их невозможно было выдержать.
Мама иногда занималась «игройнарояле», и Вернон выносил это с трудом, чувствуя, что она не в состоянии разбудить Чудовище. Но в тот день, когда за него села тетя Нина, результат получился совсем иной.
Вернон, устроившись в углу, предавался одной из своих воображаемых игр. Он, Белка и Пудель устроили пикник и ели омаров и шоколадные эклеры.
Тетя Нина даже не заметила, что Вернон находится в комнате. Она легко присела на табурет и заиграла.
Вернон, как зачарованный, подходил все ближе и ближе. Наконец тетя Нина посмотрела на него и увидела, что по его щекам струятся слезы, а маленькое тело сотрясают рыдания. Она сразу же перестала играть:
– В чем дело, Вернон?
– Я ненавижу это! – всхлипывал Вернон. – Ненавижу! У меня от этого болит здесь! – Он прижал руки к животу.
В этот момент в комнату вошла Майра.
– Ну не странно ли? – засмеялась она. – Ребенок просто ненавидит музыку!
– Почему же он не уходит, если ненавидит ее? – спросила Нина.
– Я не могу! – плакал Вернон.
– Просто нелепо! – заявила Майра.
– А по-моему, это очень любопытно.
– Обычно детям всегда хочется побренчать на рояле. Однажды я пыталась научить Вернона играть «Котлетки», но его это ничуть не заинтересовало.
Нина задумчиво смотрела на племянника.
– Просто поверить не могу, что мой ребенок может быть немузыкальным, – обиженным тоном продолжала Майра. – Когда мне было восемь, я уже играла довольно сложные пьесы.
– Музыкальность проявляется по-разному, – рассеянно промолвила Нина.
Майре это показалось одним из тех глупых замечаний, которых и следует ожидать от представителей семейства Дейров. Либо человек музыкален и, следовательно, умеет играть пьесы, либо он не музыкален и не может этого делать. Вернон явно принадлежал ко второй категории.
Мать няни заболела. Для детской это явилось беспрецедентной катастрофой. Няня, мрачная и краснолицая, упаковывала вещи с помощью Сузан-Изабел. Вернон стоял рядом, полный сочувствия и в то же время любопытства, которое побуждало его задавать вопросы.
– Твоя мама очень старая, няня? Ей сто лет?
– Конечно нет, мастер Вернон! Сто лет, вот еще!
– Ты думаешь, она умрет? – продолжал Вернон, помня, что мать кухарки заболела и умерла, и изо всех сил стремясь проявить доброту и понимание.
Няня не ответила.
– Сузан, достань сумки для обуви из нижнего ящика, – обратилась она к горничной. – Поживее, девочка.
– Няня, твоя мама…
– У меня нет времени отвечать на вопросы, мастер Вернон.
Вернон присел на край обитой ситцем оттоманки и задумался. Няня сказала, что ее матери меньше ста лет, но она, должно быть, все равно очень старая. А ведь и сама няня казалась ему достаточно старой. Мысль о том, что кто-то может быть еще старше и мудрее ее, ошеломляла. Странным образом это превращало няню из фигуры, второй по значению после Бога, в обычное человеческое существо.
Вселенная меняла очертания вместе со смещением шкалы ценностей. Няня, Бог и мистер Грин отодвигались на задний план, уступая место маме, папе и даже тете Нине. Особенно маме, похожей на принцессу с длинными золотыми волосами. Ради нее Вернону хотелось сразиться с драконом – блестящим и коричневым, как Чудовище.