Наутро она проснулась, посвежевшая, с ясной головой. Сев на кровати, посмотрела на часы. Было половина десятого. Джоан встала, оделась и отправилась в обеденный зал. Появился индус в искусно повязанном тюрбане, и она заказала завтрак. Затем подошла к двери и выглянула наружу.
Усмехнувшись, она сказала себе, что и в самом деле забралась на край света. На обратную дорогу, решила она, времени уйдет примерно в два раза больше.
Добираясь из дома в Багдад, Джоан летела туда через Каир. Так что этот путь был для нее новым. Вообще-то дорога из Лондона в Багдад занимала семь дней — три дня поездом из Лондона до Стамбула, потом еще два до Алеппо[270], ночь до конечной станции турецкой железной дороги в Тель-Абу-Хамиде, дальше день на машине, ночь в гостинице, снова машиной до Киркука[271] и опять поездом до Багдада.
Утром ничто не напоминало о дожде. Небо голубое и ясное, и все вокруг успело покрыться золотисто-коричневой песчаной пылью. Двор гостиницы огораживала колючая проволока, за ней — куча пустых жестянок и место, где, громко квохча, бегали тощие куры. Мухи тучами садились на недавно вскрытые жестянки из-под съестного. Что-то напоминавшее ворох грязных лохмотьев внезапно поднялось и оказалось маленьким арабом.
На некотором расстоянии, за еще одной изгородью из колючей проволоки, маячило приземистое здание, наверняка железнодорожная станция, а рядом с ней, как показалось Джоан, был не то артезианский колодец, не то большой резервуар для воды. На севере, возле самого горизонта, виднелись неясные очертания холмов.
И больше ничего. Ни построек, ни домов, ни растений, ни людей.
Станция, железнодорожное полотно, несколько кур, избыток колючей проволоки — и все.
Джоан решила, что это забавно. Застрять в таком необычном месте.
Появился индус и сказал, что завтрак для мемсаиб[272] готов.
Джоан вернулась в дом. Характерная для здешних гостиниц обстановка — полумрак, запах бараньего жира и парафина — показалась ей знакомой почти до отвращения.
Ей подали кофе и молоко (консервированное молоко), целое блюдо с яичницей, несколько жестких круглых ломтиков подсушенного хлеба, блюдце с джемом и довольно сомнительного вида распаренный чернослив.
Джоан поела с аппетитом. Вскоре появился индус и осведомился, в котором часу мемсаиб желает, чтобы ей подали ленч.
Джоан попросила, чтобы не поздно, и они условились, что в час тридцать будет в самый раз.
Поезда, как ей было известно, ходили три раза в неделю: в понедельник, в среду и в пятницу. Сейчас утро вторника, значит, до завтрашнего вечера она никак не сможет уехать. Она решила уточнить у индуса.
— Правильно, мемсаиб. Поезд уходить вчера. Очень не повезти. Дорога плохая. Дождь ночью сильный. Значит, машины не ходить отсюда в Мосул[273] и обратно несколько дней.
— А поезда?
— О да, поезд приходить, как положено, завтра утром. А вечером отправляться назад.
Джоан кивнула. Она спросила о той машине, на которой приехала.
— Уезжать сегодня рано утром. Водитель думал добираться. Но, по-моему, нет. Наверное, застревать день-два.
Джоан равнодушно подумала, что, скорей всего, водитель застрянет.
Индус продолжал ее информировать:
— Вот это станция, мемсаиб, вон там.
Джоан сказала, что она почему-то именно так и подумала.
— Турецкая станция. Станция в Турции. Железная дорога турецкая. За проволокой, мемсаиб понимать. Проволока — это граница.
Джоан почтительно взглянула на границу и подумала, что границы все же выглядят как-то необычно.
— Ленч точно в час тридцать, — бодро пообещал индус и отправился в гостиницу.
Через минуту-другую Джоан услышала, как он бранит кого-то высоким злым голосом. Отвечали ему два голоса.
Взволнованная отрывистая арабская речь разнеслась по всему дому.
Джоан подумала, что почему-то часто индусы вроде этого служат управляющими гостиниц. Возможно, им знакомы привычки европейцев. Впрочем, какая разница?
Чем же ей заняться с утра? Она могла бы продолжить чтение занимательнейших «Воспоминаний леди Кэтрин Дайсет». Или написать кое-какие письма. Отправить их можно будет по приезде в Алеппо. У нее был с собой блокнот и несколько конвертов. Джоан медлила, стоя на крыльце. Внутри было так темно и так неприятно пахло. Не лучше ли ей прогуляться?
Она захватила с собой свою толстую двойную фетровую щляпу — не то чтобы солнце было опасным в это время года, но все же лучше соблюдать осторожность. Надела темные очки и опустила в сумку блокнот и вечную ручку.
270
Алеппо — город в Сирии, конечная точка железной дороги, идущей через Таврские горы к Стамбулу.