На всякий случай, чтобы избежать международных осложнений, которые вполне могли возникнуть в случае пересечения границы, Джоан зашагала мимо свалки в противоположную сторону от станции.
Она шла и думала о том, как странно идти вот так… никуда.
Это была новая и очень любопытная мысль. Если идешь по дюнам, по вересковой пустоши, по берегу, по дороге, то у тебя обязательно есть перед глазами какая-то цель. Вон тот холм, та куща деревьев, эти заросли вереска, луг перед фермой, главная дорога к соседнему городку, кромка воды, которая тянется до следующей бухты.
Здесь же она шла откуда, а не куда. От гостиницы, вот и все. Справа, слева и впереди лишь пустой темно-коричневый горизонт.
Джоан прошла еще немного вперед, не слишком быстро. Воздух был приятный. Жарко, но не слишком. Термометр, подумала она, скорее всего показывал бы семьдесят[274]. К тому же дул легкий, совсем легкий ветерок.
Она шла минут десять и только потом обернулась.
Издали и сама гостиница, и ее убогие окрестности выглядели куда приличней. Отсюда все казалось даже симпатичным. Видневшаяся за гостиницей станция напоминала маленькую каменную пирамиду.
Джоан улыбнулась и пошла дальше. Воздух и в самом деле был восхитительный! Чистый, свежий. Никаких запахов, никаких следов человека и цивилизации. Солнце, небо, песок — и больше ничего. Все это даже немного пьянило. Джоан старалась дышать полной грудью. Она наслаждалась. Настоящее приключение! Такая желанная перемена в ее однообразном существовании. Она уже радовалась, что опоздала на поезд. Двадцать четыре часа полнейшей тишины и покоя пойдут ей на пользу. У нее нет необходимости возвращаться срочно. Из Стамбула она телеграфирует Родни и объяснит ему причину задержки.
Славный верный Родни! Интересно, что он сейчас делает? Впрочем, она знает. Сидит в своей фирме «Олдермен, Скьюдмор и Уитни», у него отличный кабинет на первом этаже, окнами на Маркет-сквер. Родни перебрался туда после смерти старого мистера Уитни. Ему нравилась эта комната — она вспомнила, как однажды заглянула к нему по делу и увидела, что он стоит у окна, смотрит на рынок (был базарный день) и на стадо, которое туда пригнали. «Чудесный молодняк», — заметил он. (А может, и не молодняк, Джоан плохо разбиралась в сельскохозяйственных вопросах, но что-то в этом роде.) А она сказала: «Да, насчет нового отопительного котла — по-моему, Гэлбрайт просит слишком дорого. Не узнать ли мне у Чэмберлена?»
Джоан до сих пор помнила, как медленно повернулся к ней Родни, как он снял очки, потер глаза и посмотрел на нее отсутствующим взглядом, словно вообще не видел, и как он переспросил: «Котла?» — будто речь шла о некоем сложном, малознакомом предмете, о котором он слыхом не слыхивал, а затем добавил, причем совершенно невпопад: «Кажется, Ходцесдон продает своего молодого бычка. Значит, ему нужны деньги».
Джоан подумала тогда, что со стороны Родни очень трогательно интересоваться старым Ходцесдоном с фермы Лоуэр-Мид. Бедный старик, все знали, что дела его плохи. Но ей хотелось, чтобы муж повнимательней выслушал ее. Ведь, в конце-то концов, люди ждут от юристов внимания и отзывчивости, а если Родни станет смотреть так же рассеянно на клиентов, как сейчас на нее, это будет производить дурное впечатление.
Поэтому она сказала нетерпеливо, хотя и без раздражения:
— Перестань витать в облаках, Родни. Я говорю о котле для центрального отопления.
И Родни ответил, что она, конечно, может справиться в другом месте, но цены всюду высокие, и им следует принять решение в принципе. А затем он покосился на кипы бумаг у себя на столе, и Джоан сказала, что не хочет отнимать у него время, — она видит, у него очень много работы.
Работы у него и впрямь невпроворот, согласился Родни, а время он, увы, потерял, любуясь рынком.
— Потому мне и нравится эта комната, — объяснил он. — Я всю неделю жду пятницы. А теперь прислушайся.
Он поднял руку, и Джоан услышала мычание и блеяние — нестройные и ничуть не приятные для уха звуки, которые издавали коровы и овцы и которые, как это ни смешно, явно нравились Родни. Он стоял, чуть склонив голову набок, и улыбался…
Впрочем, сегодня не базарный день. Родни сидит за своим столом, и ничто его не отвлекает. А ее опасения насчет того, что клиенты сочтут его невнимательным, оказались совершенно напрасными. Он сейчас лучший адвокат фирмы. Пользуется всеобщей любовью, а что может быть важнее для сельского законника?
«Но если бы не я, — подумала Джоан с гордостью, — он бы все бросил!»
274
Температура указана по шкале Фаренгейта, принятой на Западе, по принятой в России шкале Цельсия это составляет 21 градус тепла.