С Джо Вернон мог говорить и много говорил. Она открыла ему новый мир — мир, где люди сбегают с чужими женами и мужьями, мир танцев, карточных игр и цинизма. Она любила свою мать с такой неистовой и заботливой нежностью, как будто они поменялись ролями.
— Она была слишком мягкой, — сказала Джо. — Я не буду мягкой. С такими люди плохо обращаются. Мужчины — звери, но если первой начать с ними по-зверски, то все будет нормально. Все мужчины — звери.
— Ты говоришь глупости, и я думаю, что это неправда.
— Потому что сам будешь мужчиной.
— Нет, не потому. И все равно — я не зверь.
— Сейчас нет, но станешь, когда вырастешь.
— Послушай, Джо, тебе со временем придется выйти замуж, ты же не думаешь, что твой муж будет зверем?
— А зачем мне выходить замуж?
— Ну… все девчонки выходят. Ты же не хочешь стать как мисс Кребтри.
Джо заколебалась. Мисс Кребтри была старой девой, которая развивала бурную деятельность в деревне и обожала «милых деток».
— Необязательно становиться как мисс Кребтри, — слабо возразила она. — Я должна… о! Я должна что-то делать — играть на скрипке, или писать книги, или рисовать великолепные картины!
— Надеюсь, что ты не будешь играть на скрипке.
— Этого мне хочется больше всего. Почему ты так ненавидишь музыку, Вернон?
— Не знаю. Просто это так. У меня от нее слабость и внутри противно.
— Ну надо же! А у меня самое приятное чувство. Что ты собираешься делать, когда вырастешь?
— Не знаю. Женюсь на какой-нибудь красавице и буду жить в Эбботс-Пьюисентс с кучей лошадей и собак.
— Вот скука! — сказала Джо. — Никаких развлечений.
— Я и не хочу, чтобы были развлечения.
— А я хочу. Я хочу, чтобы все всегда меня развлекало.
Других детей, с кем бы Вернон и Джо могли играть, почти не было. Викарий, с детьми которого Вернон играл раньше, уехал, его преемник был холост. Семьи с детьми того же возраста, что Дейры, жили далеко и наезжали лишь изредка.
Исключением была Нелл Верикер. Ее отец капитан Верикер был доверенным лицом лорда Кумберли. Это был высокий сутулый человек с блекло-голубыми глазами и медлительными манерами. Имея хорошие связи, он был совершенно бездеятелен. Недостаток деятельности восполняла жена, высокая, все еще красивая женщина, с золотистыми волосами и голубыми глазами. Она в свое время протолкнула мужа на тот пост, который он занимал, а сама пробилась в лучшие дома в округе. У нее было знатное происхождение, но не было денег, как и у мужа. Но она решила добиться успеха в жизни.
Вернон и Джо смертельно скучали в обществе Нелл Верикер. Тонкая бледная девочка с прямыми волосами, с розовыми веками и розовым кончиком носа, она ничего не умела: ни бегать, ни лазать по деревьям. Она всегда одинаково одевалась в белый муслин, а любимой игрой ее было чаепитие кукол.
Майра обожала Нелл. «Чистокровная маленькая леди», — твердила она. Когда миссис Верикер привозила Нелл на чай, Вернон и Джо держались приветливо и вежливо, старались придумать игры, которые бы ей понравились, и издавали восторженный вопль, когда она наконец уезжала, сидя очень прямо рядом с мамой в наемном экипаже.
В следующие каникулы Вернона, сразу после знаменитой истории с осиным гнездом, стали появляться первые слухи о Дирфилдсе.
Дирфилдс — это имение, примыкающее к Эбботс-Пьюисентс, оно принадлежало старому сэру Чарльзу Элингтону. На ленч к миссис Дейр пришли приятельницы, и сразу же возник предмет для беседы:
— Это чистая правда! Я слышала из самого достоверного источника. Его продают этим… евреям! О, конечно, они неимоверно богаты… За фантастическую цену, я уверена. Его фамилия Левин. Нет, я слышала, он из русских евреев… О, это невозможно. Бедняга сэр Чарльз… Ну, остается йоркширское имение… Говорят, он потерял недавно столько денег… Нет, никто его не будет приглашать. Само собой.
Джо и Вернон восторженно собирали все обрывки сплетен насчет Дирфилдса. Наконец новые соседи приехали. Разговоров стало еще больше.
— О, миссис Дейр, это просто немыслимо! Мы так и знали… О чем они только думают… Чего же ожидать?.. Я думаю, они все продадут и уедут отсюда… Да, семья. Мальчик. Кажется, ровесник Вернону.
— Интересно, какие они, евреи, — сказал Вернон Джо. — Почему все их не любят? Мы в школе думали про одного мальчика, что он еврей, а он ест бекон за завтраком — значит, не еврей.