А Родни объяснил:
— Да, так могло быть. Но на деле иначе. Я думаю, только доктору неприглядная сторона человеческого бытия знакома больше, чем деревенскому семейному адвокату. Но это лишь усугубляет сочувствие ко всему роду человеческому: такому уязвимому, столь сильно подверженному страху, подозрительности и алчности и в то же время бесконечно самоотверженному и отважному. Вероятно, возможность сострадать большому числу людей и помогает смириться.
У Джоан чуть не сорвалось с языка:
«Смириться? Что ты имеешь в виду?» — но она почему-то промолчала. Лучше не спрашивать, подумала она. Лучше не уточнять.
Надо сказать, иногда ее беспокоили отдельные проявления этого легко пробуждающегося в Родни чувства сострадания.
Взять, к примеру, историю с закладной старого Ходдесдона.
Джоан узнала об этом не от Родни, а от словоохотливой жены племянника Ходдесдона и вернулась домой всерьез озабоченная.
Неужели правда, что Родни взял ссуду из собственных накоплений?
Родни разозлился. Вспыхнув, он сердито спросил:
— Кто проболтался?
Джоан объяснила, а потом поинтересовалась:
— А почему он не мог получить деньги обычным способом?
— С сугубо деловой точки зрения ссуда недостаточно подстрахована. Сейчас трудно получить деньги под ферму.
— Тогда почему ты дал ему денег?
— О, я не беспокоюсь. Ходдесдон вообще-то отличный фермер. Его подкосила нехватка средств и два неурожайных года подряд.
— Но факт остается фактом — дела у него плохи, и он вынужден добывать деньги. По-моему, дело это весьма ненадежное.
И тут Родни совершенно ни с того ни с сего вышел из терпения.
Он разве не достаточно ясно ей объяснил, в каком положении оказались фермеры по всей стране? Она, видимо, не понимает, какие у них трудности, сколько препятствий им приходится преодолевать и до какой степени недальновидна политика правительства? Вскочив на ноги, он сделал подробное сообщение о положении в сельском хозяйстве Англии, а затем с пристрастием и гневом расписал конкретные трудности старого Ходдесдона.
— Такое может случиться с каждым. И не важно, насколько этот фермер сметливый и работящий. Это могло бы случиться со мной, окажись я на его месте. Недостаток средств и невезение. И в любом случае, извини, Джоан, тебя это не касается. Я не вмешиваюсь в домашние дела и в воспитание детей. Там твоя епархия. Тут — моя.
Она была обижена — больно обижена.
Чтобы Родни говорил с ней так резко — это было совсем на него не похоже. Они впервые едва не поссорились.
И все из-за какого-то надоедливого старика Ходдесдона. Родни совсем потерял голову из-за старого дурака. По воскресеньям он прогуливался с ним и возвращался, переполненный сведениями о видах на урожай, болезнях скота и прочих не достойных обсуждения предметах.
Он и гостей мучил теми же разговорами.
Вот именно, Джоан вспомнила, как во время пикника у них в саду заметила, что Родни с миссис Шерстон сидят на скамейке и болтают, болтают, болтают.
Они просидели там столько, что ей стало любопытно, о чем таком они говорят, и она подошла. Ведь Родни в самом деле был необычайно воодушевлен, и Лесли Шерстон явно внимала ему с неподдельным вниманием.
И тут выяснилось, что он рассуждает о молочных коровах и необходимости повышать число племенных пород.
Тема, едва ли занимавшая Лесли Шерстон, которая не разбиралась в подобных делах и не интересовалась ими. И все же она слушала терпеливо, не сводя глаз с воодушевившегося, оживленного Родни.
Джоан осторожно сказала:
— Послушай, Родни, ты наверняка наскучил миссис Шерстон такими разговорами. (Шерстоны тогда только переехали в Крейминстер, и они недавно познакомились.)
Родни сник и, смущаясь, попросил у Лесли:
— Простите.
Но Лесли Шерстон ответила, как всегда, быстро и решительно:
— Вы ошибаетесь, миссис Скьюдмор. Мне очень любопытно слушать мистера Скьюдмора.
И глаза у нее так сверкнули, что Джоан отметила про себя: «Надо же, а она с норовом…»
А дальше получилось так, что к ним подбежала, чуть-чуть запыхавшись, Мирна Рэндолф, которая воскликнула:
— Родни, дорогой, ты должен сыграть со мной в следующем сете. Мы тебя ждем.
И с эдакой царственной грацией, какую может позволить себе только общепризнанная красотка, вытянула вперед обе руки, подняла Родни и с улыбочкой потащила за собой на теннисный корт. Хотел он этого или нет!
Повиснув на нем, Мирна на ходу заглядывала ему в лицо.