Вот забавная мысль!
Познакомьтесь: Джоан Скьюдмор. Рада с вами познакомиться, миссис Скьюдмор.
В самом деле — идея любопытная…
Познакомиться с собой…
Познакомиться с собой…
О, Господи, она боится…
Она ужасно боится…
Она уже почти бежала. Бежала вперед, хотя ноги плохо ее слушались Мысли тоже слушались плохо, как ноги.
Я боюсь.
О, Господи, я так боюсь.
Если бы тут был кто-нибудь еще. Кто-нибудь был со мной..
Бланш, подумала она. Мне бы хотелось, чтобы Бланш была здесь.
Да, Бланш именно тот человек, который ей нужен.
Не те, кто ближе ей и дороже. Не кто-то из друзей.
Только Бланш.
Бланш — у нее душа нараспашку. Бланш сердобольная. Бланш добрая. Бланш невозможно удивить или испугать.
И, между прочим, Бланш думает о ней хорошо. Бланш считает, что она добилась успеха в жизни, Бланш любит ее.
Больше ее никто не любит..
Ну вот и она — вот та самая мысль, что все время преследовала ее. То, о чем знала настоящая Джоан Скьюдмор, знала всегда.
Ящерицы, выскальзывающие из щелей…
Правда…
Маленькие частички правды выскальзывают, точно ящерицы, и лепечут:
«Вот и я. Ты меня знаешь. Ты хорошо меня знаешь. Не притворяйся, что не знаешь».
И она знала, вот что ужаснее всего.
Могла узнать каждую из них.
Ухмыляющуюся, насмехающуюся над ней.
Такие маленькие обрывки правды. Они открывались ей с тех самых пор, как она здесь оказалась. Ей оставалось лишь собрать все воедино.
Всю историю ее жизни — подлинную историю Джоан Скьюдмор…
Которая поджидала ее тут…
Раньше у нее не возникало потребности думать об этом. Было так легко заполнять жизнь чем-то несущественным, пустяками, не оставлявшими времени для самокопания.
Что сказала Бланш?
«Если бы тебе пришлось несколько дней думать только о себе, интересно, что нового ты бы узнала?»
И как высокомерно, как самоуверенно, как глупо прозвучал ее ответ:
«А разве можно узнать о себе что-то новое?»
«Иногда, мама, мне кажется, ты ни о ком ничего не знаешь…»
Так сказал Тони.
Как Тони был прав!
Она ничего не знала о своих детях, ничего не знала о Родни. Она любила их, но не понимала.
А должна была понимать.
Тех, кого любишь, надо понимать.
Ты не понимала, потому что было куда проще верить во все то легкое и приятное, что тебе хотелось принимать за правду, и не огорчать себя истинной правдой.
Как с Аврелией и страданиями, что пережила дочь.
Она не желала признавать, что Аврелия страдает…
Аврелия, которая всегда ее презирала…
Аврелия, которая видела ее насквозь с самых ранних лет.
Аврелия, которая была сломлена и обижена жизнью и которая, быть может, так и осталась несчастной.
Но держалась она мужественно…
Вот чего не хватало самой Джоан. Мужества.
«Мужество еще не все», — сказала она.
А Родни спросил: «Разве?..»
Родни оказался прав…
Тони, Аврелия, Родни — все они ее обвинители.
А Барбара?
Что случилось с Барбарой? Почему доктор был так уклончив? Что все они от нее скрывали?
Что натворило это дитя — эта пылкая, порывистая девочка, выскочившая замуж за первого же мужчину, который сделал ей предложение, чтобы удрать из дому.
Да, это была чистейшая правда — именно так поступила Барбара. Она чувствовала себя несчастной в семье. А была она несчастлива потому, что Джоан пальцем о палец не ударила, чтобы дочке было хорошо рядом с ней.
У нее не хватало для Барбары ни любви, ни понимания. Уверенно и эгоистично она решала сама, что нужно дочери, не обращая ни малейшего внимания на ее вкусы и желания. Друзья Барбары не находили в их доме гостеприимства, она осторожно отвадила их. Неудивительно, девочка воспользовалась случаем, чтобы сбежать в Багдад. Она вышла за Билла Рэя поспешно, сгоряча, без любви (как думал Родни). И что же случилось потом?
Роман? Несчастливый роман? С этим майором Ридом, возможно. Да, это объясняет их смущение, когда Джоан упомянула его имя. Видимо, этот Рид из тех мужчин, решила она, что способны соблазнить неразумное, не успевшее повзрослеть дитя.
А потом, растерявшись, впав в один из тех приступов отчаяния, к которым была склонна с самого раннего детства — Джоан помнила эти срывы, когда Барбара теряла чувство меры, — она попыталась… да, скорей всего именно так… лишить себя жизни.
И она была тяжело больна, очень тяжело, опасно больна.