Она, должно быть, ушла дальше, чем прежде, так далеко, что вокруг не осталось знакомых примет.
Джоан стало страшно. Она перестала понимать, в какой стороне гостиница…
Холмы конечно же не могли никуда исчезнуть, но вдоль всего горизонта ползли низкие облака…
Холмы? Облака? Отличить невозможно.
Она заблудилась, окончательно заблудилась…
Нет, если пойти к северу… правильно, к северу.
Солнце…
Солнце прямо у нее над головой… определить направление по солнцу нельзя…
Она заблудилась… заблудилась… ей ни за что не отыскать дороги…
Не выдержав, Джоан опять побежала.
Сперва в одну сторону, потом, все больше пугаясь, в другую. Она металась, не помня себя, в полном отчаянии.
Потом закричала, запричитала, стала звать на помощь.
На помощь…
На помощь…
Меня не услышат, поняла она, я слишком далеко.
Пустыня поглотила ее голос, превратила в едва слышное блеянье. Как овца, подумала она, как овца…
Он покоит и направляет овец своих…
Господь — Пастырь мой…..
Родни… зеленые пастбища… долина за Хай-стрит.
Родни, молила она, помоги мне, помоги…
Но Родни уходил от нее по платформе, выпрямив плечи, откинув голову… наслаждаясь мыслью о нескольких неделях свободы… чувствуя себя в эту минуту снова молодым.
Он не мог ее слышать.
Аврелия… Аврелия… возможно, Аврелия ей поможет?
Я твоя мать, Аврелия, я всегда все для тебя делала…
Нет, Аврелия спокойно выйдет из комнаты, бросив небрежно: «Едва ли я смогу чем-то помочь…»
Тони, ей поможет Тони.
Нет, и Тони не сможет помочь. Он в Южной Африке.
Это очень далеко отсюда…
Барбара… Барбара очень больна… Барбара отравилась.
Лесли, вспомнила она. Лесли бы помогла мне. Но Лесли умерла. Она страдала и умерла…
Плохо… никого нет…
Джоан снова бежала, в ужасе не понимая, куда бежит.
Пот струился по ее лицу, шее, по всему телу…
Это конец, подумала она…
Христос, вспомнила она… Христос…
Христос явится ей в пустыне…
Христос укажет ей путь к зеленой долине.
Поведет ее вместе с овцами…
Заблудшую овцу…
Раскаявшуюся грешницу…
Долиною смертной тени…
(Никакой тени — только солнце…)
К доброму свету. (Но солнце совсем недоброе…)
Зеленая долина… зеленая долина… она должна найти зеленую долину…
Которая начинается прямо за Хай-стрит, посреди Крейминстера.
Начинается прямо в пустыне…
Сорок дней и сорок ночей.
Только три дня прошло, Христос пока еще здесь. Господь, молила она, помоги мне…
Христос…
Что там?
Там, вдалеке, справа — такое крохотное пятнышко у горизонта!
Это гостиница… она не заблудилась… она спасена… Спасена…
Ноги у нее подкосились, она тяжело рухнула на землю…
Глава 10
Джоан постепенно пришла в сознание…
Она чувствовала себя совершенно разбитой и больной…
Но она была спасена. Гостиница стояла на-месте. Скоро, когда ей немного полегчает, она поднимется и доберется до нее.
А пока лучше посидеть спокойно и все обдумать. Обдумать подробно и больше не обманывать себя.
Ведь Господь все же ее не покинул…
Она не испытывает больше этого ужасного чувства одиночества…
Но я должна подумать, сказала она себе, должна подумать. Должна во всем разобраться. Именно для этого я и оказалась здесь — чтобы разобраться…
Понять, раз и навсегда, что за женщина Джоан Скьюдмор…
Вот за этим ей и пришлось прийти сюда, в пустыню. Этот яркий беспощадный свет откроет ей, кто она. Откроет ту истину, которую она не хотела замечать, правду, которую она на самом деле давно знала.
Один ключ она вчера нашла. Возможно, с этого лучше и начать. Кажется, именно тогда ее и охватило впервые ощущение необъяснимой паники?
Она читала вслух стихи — вот с этого и пошло.
Весна цвела — был от тебя вдали я.
Так звучит строка, напомнившая ей о Родни, и она сказала: «Но ведь сейчас ноябрь…»
В точности как Родни сказал в тот вечер: «Но ведь сейчас октябрь…»
Вечером того дня, когда он поднялся на Эшлдаун с Лесли Шерстон — оба они сидели молча, и их разделяли фута четыре, не меньше. И кажется, она еще подумала, что это не очень-то по-дружески.
Но теперь-то она понимает, а должна была понять уже тогда, почему они сидели поодаль.
Они сидели так потому, разумеется, что не решались придвинуться ближе…