Не романтичный, не красивый, но зато милый ее душе вокзал Виктория нисколько не изменился: знакомый вид, знакомый запах!
Ох, подумала Джоан, я рада, что вернулась.
Такое долгое утомительное путешествие через Турцию и Болгарию, Югославию, Италию и Францию. Таможенники, проверки паспортов. Разные униформы, разные языки. Она устала, да, именно устала, от иностранцев. Даже эта своеобразная русская дама, которая ехала с ней от Алеппо до Стамбула, и та под конец утомила ее С ней было любопытно, замечательно, хотя бы просто потому, что она была совсем другая. Но когда они уже ехали вдоль Мраморного моря[330] к Хайдарпаше[331], Джоан очень захотелось с ней распрощаться. Во-первых, она испытывала неловкость из-за того, что поделилась, не раздумывая, сокровенными мыслями с совершенно чужим человеком. А во-вторых, по какой-то непонятной причине рядом с Джоан почувствовала себя на редкость провинциальной. Не самое приятное открытие. Что толку было твердить себе, что она, Джоан, ни в чем ей не уступает! Она понимала, что это неправда. Ей было неловко сознавать, что Саша, несмотря на всю свою простоту, — аристократка, а она принадлежит к среднему классу — типичная жена деревенского адвоката. Что ни говори, ощущение глупое…
Но, так или иначе, все позади. Она опять дома, на родной земле.
Ее никто не встретил, потому что больше она не телеграфировала Родни, не сообщала даты приезда.
Джоан не покидала уверенность, что ей лучше встретиться с мужем дома. Она хотела сделать ему признание сразу, не откладывая в долгий ящик. Так, решила она, будет проще.
Ведь не просить же, в самом деле, прощения у изумленного мужа прямо на перроне вокзала Виктория!
Не стоит делать это на платформе, среди толпы, спешащей к таможенным стойкам.
Нет, она спокойно переночует на Гросвенор-сквер[332], а завтра уедет в Крейминстер.
Не повидать ли ей сперва Аврелию? Она может позвонить ей из отеля.
Да, решила Джоан, так она и поступит.
С собой у нее была только ручная кладь, которую уже проверили в Дувре, так что в сопровождении носильщика она направилась прямо в отель.
Приняв ванну, Джоан переоделась и позвонила Аврелии. К счастью, дочь оказалась дома.
— Мама? Я понятия не имела, что ты вернулась.
— Я приехала сегодня.
— Папа в Лондоне?
— Нет, я не сообщила ему, когда вернусь. Он бы поехал меня встречать, а это ни к чему, утомительно, он и без того очень занят.
Джоан почудилось, что в голосе Аврелии слышится едва уловимое изумление, когда та сказала:
— Да, наверное, ты права. Он все время очень занят.
— Ты часто с ним виделась?
— Нет. Папа приезжал в Лондон на один день три недели назад, и мы вместе позавтракали. А что ты делаешь вечером? Может быть, пообедаем где-нибудь?
— Я бы предпочла, чтобы ты приехала сюда, дорогая. Если не возражаешь. Я немного утомлена с дороги.
— Еще бы. Хорошо. Я приеду.
— А Эдварда не возьмешь с собой?
— У него сегодня деловой обед.
Джоан положила трубку. Сердце опять колотилось быстрее, чем обычно. «Аврелия… моя Аврелия», — подумала она.
Какой бесстрастный и ровный у нее тон… спокойный, сдержанный, равнодушный.
Через полчаса к ней в номер позвонили, чтобы сообщить, что приехала миссис Харрисон-Уилмот, и Джоан спустилась вниз.
Мать и дочь приветствовали друг друга по-английски сдержанно. Джоан подумала, что Аврелия хорошо выглядит. И не слишком худая. Джоан даже ощутила приступ гордости, пока шла с дочерью в обеденный зал гостиницы. Аврелия в самом деле была хороша: изящная, изысканная.
Они уселись за столик, и Джоан, встретившись с дочерью взглядом, на секунду пришла в замешательство.
Взгляд был до того холоден, до того безразличен…
Аврелия, как и вокзал Виктория, не изменилась.
Это я изменилась, подумала Джоан, но она об этом не догадывается.
Аврелия расспросила о Барбаре и о Багдаде. Джоан рассказывала всякие истории, которые приключались с ней по дороге домой. Но разговор отчего-то не клеился. Разговор не получался доверительным Аврелия расспрашивала о Барбаре небрежно Вопросы личного свойства она, вероятно, находила нескромными. Но ведь не могла же она знать правду Просто проявляла свою обычную деликатность и не хотела показаться любопытной.
А вообще-то, неожиданно подумала Джоан, откуда мне знать, что с Барбарой все было именно так? Не исключено, что я это все напридумывала. У меня нет никаких конкретных доказательств.
330
Мраморное море — море между Европой и Азией, соединяющееся проливом Босфор с Черным морем и проливом Дарданеллы — с Эгейским.
331
Хайдарпаша — вокзал в Стамбуле, откуда отправляются поезда в Анатолию, а также Сирию и Ирак.