— Зачем устроили эту выставку? Какой смысл? — спросил Альф.
— Никакого смысла. Напрасно искать во всем смысл, — сказал я.
На улице накрапывал дождь, и мы стояли у входа под грязным стеклянным козырьком, глядя на вереницу машин. Альф следил глазами за номерами трамваев, которые, покачиваясь, проносились мимо нас, — он ждал своего трамвая. Но тут вдруг я увидел грузовик из нашей экспедиции. Я подал знак шоферу, мы вскарабкались на переднее сиденье. Репсольд довез нас до центра. В первый раз мы остались с Альфом вдвоем. И я ни за что не хотел его отпускать; можно было поручиться, что Альф знает об истории с Бертом больше меня, пожалуй, даже больше Нанни. Словом, я пригласил его пообедать в «Рыбный погребок», к Максу… Макс стоял на своем обычном месте, притиснутый стойкой к стене. Казалось, его в виде наказания затолкнули в угол, а потом водрузили стойку; он угрюмо кивнул и показал на столик в нише. В молодости Макс занимался кетчем, все его друзья были борцами. Именно борцы являлись завсегдатаями «Рыбного погребка». На стенах висели фотографии борцов — с застывшим взглядом и выставленными вперед кулаками; борцы с фотографий угрожающе заглядывали нам в тарелку… Вот Владислав по прозвищу «Душегуб», вот Эдди — «Бык из Миннесоты», вот Попович — «Грубиян». У Макса висели портреты тех, с кем ему доводилось встречаться на ринге. Все его противники были налицо, только под стеклом… Разумеется, нам подали сильно прожаренную камбалу величиной с теннисную ракетку; запивали мы ее водкой. Во время еды я называл по имени всех борцов на фотографиях, всех этих господ с бычьими загривками, которые с угрозой смотрели нам в тарелку. Под конец я сказал Альфу, что Берт уже не служит в магазине. Ну конечно, я не ошибся: Альф все знал. Он пожал плечами и сокрушенно махнул рукой.
— Не очень-то приятная история. Хотя трудно сказать, чем она кончится, — начал Альф.
Оказалось, что ревизор обнаружил какую-то недостачу. Так Альф, по крайней мере, слышал. Вот почему они на всякий случай отстранили Берта от дел. Впрочем, они уже выяснили, что недостача пустяковая; просто бухгалтерские книги велись не очень аккуратно. Никакой выгоды Берт из этого не извлек.
— Что они, собственно, хотят от Берта? — недоумевал Альф. — Никто не сделал для «Виктории» столько, сколько сделал Берт. Благодаря ему «Виктория» получила известность, благодаря ему о ней заговорили. В этом он им потрафил. Боссы «Виктории» отнюдь не возражают против того, чтобы Берт выполнял свои обязательства и впредь. Они возражают против другого — не хотят за это платить. Удивительная история! Когда правление отчисляет суммы для себя, боссы подписывают ведомости с закрытыми глазами, но когда это делают для какого-нибудь спортсмена, они смотрят на него как на завзятого мошенника. Можно подумать, что правила для спортсменов-непрофессионалов написаны серной кислотой. Наши боссы не хотят к ним прикасаться. У них только одна мысль — как бы не обжечь себе пальцы… Я знаю, что Берт хотел покрыть недостачу из собственного кармана. Но боссы не согласились. Подождем, что будет дальше.
Альф снова сокрушенно покачал головой, словно хотел меня успокоить. Потом поднял глаза и улыбнулся. Я понял, что он мне все выложил, больше он ничего не знал. И в то же время я чувствовал — произошло еще какое-то событие, а может быть, не произошло, а только произойдет. История с магазином была всего лишь прелюдией. Я спросил Альфа, где Берт. Дома его уже не было. Еще до обеда он уехал на озеро. Тогда я спросил, скоро ли он вернется?