— А ну-ка, давайте!
Втроем поднажали на машину, вывели ее на чистое место.
Они объехали поля. Колывань встретила их безмолвием. Дождь и ветер наделали бед. Пшеница была смята. Посреди нее на возвышении одиноко маячил комбайн. Узенький влажный прокос, соломенная стена разметана кругами, колосья пригнулись к земле. Ссутулившись, Ерофей вел Корзункова и Василия Павловича по прокосу. Сырая стерня шуршала глухо, сапоги вязли. Ерофей нагнулся, сорвал набухший колос. Не дошло зерно…
— Это все, что у вас осталось?
Корзунков глядел на него пронзительно.
— Да, все тут.
— Не густо.
Он отвернулся и пошел к своей машине.
…На другой день утром, едва Ерофей ступил на крыльцо конторы, прибежал заведующий током Петрован Бахтин, доложил:
— Машины пришли.
«За хлебом…»
Вдоль улицы порывами дул ветер. Потемнело. Высокая лохматая туча надвинулась на Ключи, выжидающе повисла. Ерофей стоял, не зная, что сказать заведующему током.
Когда ободняло, позвонили из управления и, узнав, что машины не загружены, попросили отправить их в Озеры.