— Речь пойдет о вас. Вы слышали, что станцию могут специализировать на травах?
— Да, слышала. Ну и что?
— Давайте вместе подумаем о вашей судьбе.
Вера Александровна вспыхнула:
— Опять заботитесь обо мне? У меня к вам просьба, Николай Иванович. Одна-единственная. Вы уж ее уважьте: оставьте меня в покое. Я сама как-нибудь..
— Михаил Ионович просил меня…
Она коротко взглянула на него:
— Не прикрывайтесь Михаилом Ионовичем. Я знаю его. Об этом он не просил и не мог просить. Я этого бы ему не позволила.
Николай Иванович понял, что ей нельзя лгать ни в одном слове.
— Сознаюсь, это решил я сам. Михаил Ионович дважды говорил со мной о вас, но об этом разговора не было.
— Вот видите. — Вера Александровна оценила его откровенность, смягчилась; на ее строгом лице тише и женственней заблестели глаза. — И давайте договоримся: с этого дня вы перестаете заботиться обо мне. Не люблю жалости, — прибавила она.
Отвернулась, собралась уходить.
— Погодите, Вера Александровна.
— Что еще? — Ее голос опять построжал.
— Не сердитесь на меня, — попросил он. — Я хотел как лучше.
Она чуть приметно улыбнулась, уголки губ у нее дрогнули, из глаз брызнули веселые искорки.
— В таком случае, вы меня тоже извините. Не сдержалась, говорила с вами резко.
Вера Александровна ушла. Николай Иванович проводил ее долгим взглядом. Когда она сбежала с крыльца, встал у окна и глядел, как замелькало на дорожке ее цветастое платье. Что-то сильное и властное сжало ему сердце, заставило его биться сильней.
В дверь заглянула секретарша.
— Николай Иванович, к вам.
Он с неохотой отошел от окна, поправил воротник пиджака, пригладил волосы.
— Просите. — И тут же лицо его просияло: за спиной секретарши он увидел Парфена Сидоровича. — Входи, входи. Я давно тебя жду. Ну, здравствуй.
Парфен Сидорович крепко пожал ему руку.
— Зачем это ты меня обидел? — продолжал Николай Иванович.
— Я? Чем же? — удивился Богатырев.
— Не позвонил. Я бы прислал за тобой машину.
— Ты знаешь, я так соскучился по нашей природе, что решил пройтись пешком. Пеший-то я больше увидел.
— Ты был на участках?
— Каюсь, не утерпел.
— Ну и что же ты увидел? — выжидательно улыбнулся Николай Иванович.
— Богатства нашего русского луга. Но ты погоди, не улыбайся, — остановил Богатырев Николая Ивановича. — Я не одни приятные слова говорить тебе буду. Есть у меня и сольца на твои раны.
— Ну, соль — это еще куда ни шло, — весело проговорил Николай Иванович. — Соль, она полезна для организма. Так что сыпь, не стесняйся. Кто, как не ты, скажет правду мне в глаза.
— Правда-то тебе понравится ли? — Богатырев прощупал его взглядом, решился: — Опытов ты поставил много, размахнулся, как в институте, не пожалел ни земли, ни людей, ни средств, но нет в твоих опытах знаешь чего?
— Чего? — на губах Николая Ивановича застыло выжидание.
— Центральной, главной, определяющей идеи.
— Как это нет? — воскликнул Николай Иванович. — Каждый опыт не говорит, прямо кричит о ней: селу нужно научное травосеяние! Неужели этого ты не услышал?
— Этот крик-то я услышал, но ответа на него не получил. Обидно, да что поделаешь, нет пока в поле ответа. Сразу видно, что все делалось наспех, хватали что подвернется под руку. Спешка к добру никогда не приводила. Вот ты скажи, что в научном травосеянии сейчас главное? Удобрения? Селекция? Районирование трав? Или, может, целый комплекс каких-то мероприятий? Допустим, что так. Но и в комплексе что-то должно быть главным, определяющим. Но что? Ты можешь мне назвать? Ага, молчишь. То-то, брат. Видишь, пока мой вопрос и крыть тебе нечем…
— Главное — специализация станции на травах, — пробурчал, перебивая, Николай Иванович.
— Хорошо, скажем, она разрешена. Что ты будешь делать дальше? Все то же? Среди заложенных тобою опытов нет ни одного, равного по значению опытам Аверьянова.
— А клевер Чухонцева?
— Его-то я и не заприметил.
— Дай срок, он себя покажет.
— Что ж, осталось недолго, подождем.
— Чего ты боишься? — повысил голос Николай Иванович. — Ответственности? Так я ее целиком беру на себя. Проведем общее собрание, заслушаем отчеты наших «кормовиков». Тогда многое прояснится.
— С чем ты придешь на это собрание?
— Я подготовлю доклад о специализации. Очень тебя прошу: поддержи меня! Дело это новое. Я понимаю, не все у нас гладко. Возможны издержки, не исключены ошибки. Но дело-то начато, не останавливаться же на полдороге.