И тут Егору пришло в голову то, чего до этого никак не допускал он даже в мыслях: пока ищут главного агронома (смотря куда он запропал, можно искать его и день и два!), оба поля за Лосиной балкой трактористы вспашут. Приезжай тогда хоть десять комиссий — сделанного назад не воротишь.
От жары, от духоты и от этих мыслей Егор приоткрыл рот. В горле пересохло. Он глотнул из бутылки воды, вытер губы. Настроение у него сразу упало. «Надо позвонить Василию Васильевичу в райком», — подумал он.
— Хлеб-соль, дядя Егор.
— Пашка, ты? — Егор круто повернулся.
Пашка подошел откуда-то со стороны. Был он смугл до черноты, но еще черней лоснилось возле уха пятно нигрола. Продолговатые глаза от воспаления красны. Он молча сел, сорвал травинку, пожевал. Выплюнул.
— Венька тебя ищет, — сообщил Егор, приглядываясь к Пашке. — Проезжал он тут недавно.
— Куда он уехал, не сказал?
— Нет, не сказал.
Что такое с Пашкой? Поругался с Рюхиным, а теперь жалеет и переживает? Егор глядел на него с любопытством. Веньку он понимал: тот просто напугался. А вот Пашка, как и прежде, был для него загадкой. О чем он думал, чего хотел, почему отказался пахать — оттого ли, что все понял и прочувствовал, или из желания хоть чем-нибудь досадить агроному? Пашка сидел, опустив голову. Егор видел только часть наморщенного лба с нависшими над ним волосами, бровь, щеку, нос, контур подбородка, голую с подтеками пота шею, но не видел выражения лица. Пашка опять сорвал травинку.
— Я, дядя Егор, должно, уеду из Лебяжья.
— Что так?
— На стройке лучше. — Чем на стройке лучше, он, видно, не мог толком объяснить и заговорил торопливо: — Каждый день там люди, люди, люди. Шумно. Весело. И по вечерам весело. В клубе — музыка, кино…
— Зачем же ты вернулся? Оставался бы там.
— О доме затосковал, дядь Егор.
— Уедешь и опять затоскуешь, — подхватил Егор. — Я-то, брат Пашка, это знаю… — Голос у него потеплел. То, что говорил Пашка о стройке, показалось ему неискренним; сказал он, не думая, не размышляя, первое, что пришло в голову. А вот о том, что тосковал он там, было сказано от души — это видел Егор по Пашкиным глазам (они в тот момент потускнели). — Уедешь и опять затоскуешь, — повторил он. — Вот увидишь. Земля так просто от себя не отпускает. В ней, в этой земле, прадед, дед, отец, весь корень твой.
— Ничего, — отрывисто бросил Пашка. — Привыкну.
Но и в этом было больше от желания, чем от искреннего, трезвого решения. Пашка словно бросал вызов Рюхину, Егору, этой земле, всему, что связано было с Лебяжьим; он решил, что будет так — так оно и будет! Но хватит ли силы и воли, об этом не подумал. Пашка напомнил Егору неокрепшего гусенка — он попробовал свои силы в луже и, увидев реку, бросился к ней, — река показалась ему тоже лужей, только большой! Говорить сейчас об этом Пашке — как тому гусенку. И Егор промолчал, лишь качнул головой.
Немного погодя пришла Катя. Егор удивился: на работу к нему она никогда не ходила. В детстве бегала к матери на ферму, а в поле бывала нечасто и всегда вместе с ребятами, когда привозили их на прополку. Теперь она пришла сама. Что-нибудь случилось? Но лицо Кати было спокойным. Высокая, стройная, с тонкими руками и крепкими загорелыми ногами, она подошла, протянула ему сверток.
— Мама послала.
Егор сверток принял, взважил в руке; наклонившись, понюхал:
— Пироги. — Засмеялся. — Люблю пироги. Жаль, я только что пообедал. Постой, — сказал он Кате, как будто она собралась уже уходить. — А откуда вы узнали, где я?
— Федор Кузьмич сказал.
Егор опешил. Он ждал теперь от Кузьмича крика, брани, угроз, попреков; ждал, что он объединится с Рюхиным и подстроит какую-нибудь каверзу, самое лучшее — отправит с глаз долой и забудет, но такой заботы от «чужака» не ожидал. Федор Кузьмич словно, задался целью поражать Егора: то будто стоял в сторонке, то защищал от него Рюхина, теперь вспомнил о нем, Егоре, — «чужак» и вдруг его пожалел. Это было и в самом деле непонятно и неожиданно. Егор пожал плечами и проворчал:
— Заботливый… Лучше бы о земле позаботился.
— Самое главное, дядь Егор, человек, — сказал Пашка. И по голосу, по тону, по глазам нельзя было понять, всерьез он это или в насмешку.
Когда пришла Катя, он стушевался, стал за трактором, так что она не сразу его заметила. Увидела она его немного погодя и после этого то и дело взглядывала. Вступив опять в разговор, Пашка вышел из-за трактора, отставил ногу, и в его свободной позе угадывался вызов; нечто похожее промелькнуло и в его глазах, и Егор увидел, что Пашка втихую, ядовито насмехается и над ним и над Федором Кузьмичом.