Левашов сосредоточился.
Иногда очень трудно объяснять самоочевидные для тебя вещи.
С Андреем и Сашкой проще. Они, достигшие некоего уровня «постижения», очень многое чувствуют интуитивно, моментами говорят такое, что и Олегу удается понять не с первого раза. Но все же они сосуществуют на близких интеллектуальных уровнях. Соображают, по крайней мере, как и зачем соотносится абстракция с реальностью. Никто не вздумает пытаться нарисовать на холсте адекватный подлинному пейзаж пятимерного пространства. Грубому же эмпирику Воронцову подавай именно это.
– Аннигиляция – это я понимаю. Апокалипсис, Армагеддон, всеобщая ядерная война, пандемия чумы, наконец. Это для меня «весомо, грубо, зримо». Сашка же плетет насчет распада ткани времен и все такое. Вот и давай, производи ликбез. Считай меня дебилом и не стесняйся.
– С чего начнем?
– С этого самого. «В белом плаще с кровавым подбоем…» Или, как Сашка сказал, «ветхое одеяло встряхивают».
– А ты здорово сказал. Не про одеяло, а про плащ. Интуиция. То ли морская, то ли художественная… Все так и есть. Если ты Булгакова вспомнил, так и давай дальше, не останавливаясь. Кто там в мир явился? Воланд. А кто Воланд? Большинство считает, что дьявол. А ведь это нигде не сказано. Некая «сила», что якобы желает зла, но творит добро. Никак это с общепринятым понятием о дьяволе не коррелируется. Однако с появлением Воланда в Москве начало происходить все, что угодно. Именно!
Левашов, кажется, попал в колею. Сейчас бы ему в собеседники Андрея Новикова, тут бы они потешились мыслью! Но перед ним сидел жесткий прагматик Воронцов, который ход мысли Олега улавливал, но поддаваться ее полету не собирался.
– Следовательно, одним из признаков надвигающейся опасности является то же самое? В мире начнет происходить «все»?
– Так точно. Если мир «поедет», примерно то же, что описал Булгаков, начнет случаться непрерывно и повсеместно. Любые бредовые события, причем, мне кажется, окружающим они даже не будут казаться таковыми. Надо бы тебе Шекли, «Обмен разумов» почитать. Над Землей взойдут три зеленых солнца, мамаша будет усердно нести яйца, пять, даже шесть ныне известных нам альтернативных реальностей перемкнутся друг на друга, и будет тебе одновременно Врангель в Харькове, Сталин и Троцкий в Кремле, царь Николай и император Олег в Петербурге, который также Ленинград и Петроград, а ты с пароходом сам не поймешь, 2056-й или 1925 год за бортом.
Левашов завершил тираду и залпом выпил, не предложив Воронцову. Тот, не обратив внимания на бестактность, налил себе и сделал небольшой глоток.
– Так я и сейчас не понимаю, – спокойно ответил он. – На той неделе точно был 2056-й, а как вы съехались – чисто 1925-й. И чем ты меня напугал? Вон, сходи за холмы, там вообще черт знает какой. Или – в Замке у Антона какой год был? Так что разъясняй дальше.
Левашов, вспомнив прошлое, затейливо, по-флотски, выругался.
– Здесь, у нас, локальная аномалия. Вполне контролируемая. А начнется, если начнется, – суеверно сплюнул он, – вселенский бардак. Слоны Ганнибала на улицах современного Рима, танки крестоносцев сталкиваются с моторизованной конницей Батыя (кстати, Ростокин нечто подобное уже наблюдал), дальше сам можешь вообразить. Но и это только цветочки. От такого мы хоть на «Валгалле» отсидеться можем. А вот если поведет мировые константы (а их рано или поздно непременно поведет), включая температуру кипения воды, скорость света и постоянную Планка, тогда уж действительно всем гарантированный и мгновенный амбец…
– Ну, ты наговорил. Ей-богу, хочется немедленно подхватиться, куда-то бежать и что-то делать. А что? То, что Сашка придумал, – это поможет?
– Есть мнение, что поможет. Мироздание ведь обладает собственным запасом прочности, побольше, чем у нашего парохода. Игроки, да и мы тоже, прилично его раскачали, но хочется думать, что не фатально. Лучше всего, конечно, попробовать залезть непосредственно в Гиперсеть, разыскать там какие-то предохранители, а лучше – всю базу данных, загасить раз и навсегда любые очаги возмущений, блоки поставить, изолировать наш «файл» или «директорию» от контактов с ней на веки вечные, и пусть там сами разбираются… Только вот я туда ходить не умею, а Андрей с Сашкой – чистые дилетанты.
Хоть бы схема у меня была не такая вот, как Андрей с Сашкой в компьютере нарисовали, а обычная, монтажная, я бы показал, куда отверткой или паяльником ткнуть…
Левашов безнадежно махнул рукой.
– Да-а, ребятки, – протянул Воронцов, – накрутили мы с вами. Черт знает что накрутили…
– Ты же, пожалуй, первый и начал, – с некоторой долей мстительности ответил Левашов.
– Может, и я, – не стал спорить Дмитрий. – Только если б ты свою машинку не придумал, тоже все иначе бы сложилось…
– Конечно. А тут получился классический параллелограмм сил. Ты с Антоном в одну сторону, мы с Андреем и Ириной – в другую, и понеслась… Не дураки были предки, когда сформулировали: «Не буди лихо, пока оно тихо». Мы, ты, аггры, форзейли, Игроки, Держатели какие-то, Удолин с его астралом, теперь в новом реале некий Маштаков объявился. Надо, кстати, сходить к нему в гости, обменяться мыслями…
– Сходи, сходи, если всего сущего тебе мало.
– А! Теперь уже без разницы. Выпьем?
Левашов принадлежал к тому типу людей (вроде описанного Гаррисоном изобретателя-алкоголика), который начинал функционировать легко и раскованно где-то после двухсот грамм крепкого. Сильнее он набирался редко и по специальным случаям, но для растормаживания подсознания и снятия ограничителей здравого смысла ему требовалась как раз названная доза.
– Чего же нет?
Выпили.
– Теперь поясни мне вот еще что, Олег. Считай, что я уловил и понял почти все.
– Прости, Дим, я вот все в толк не возьму, как ты с нами через все прошел и сохранил этакую великолепную дремучесть? Мы же с тобой, пожалуй, первый раз на теоретические темы беседуем?
– Может, и не первый, но не в этом сенс[20]. Как бы тебе объяснить? Жаль, что на пароходе у нас не принято было «курс молодого бойца» для комсостава организовывать. Хотя и целого помполита держали, и не дурак он был, кстати сказать…
– А то я не помню…
– Так вот главная фишка в чем? Никогда не забивай себе в голову информацию сверх необходимой. Я знал наизусть, к примеру, схемы всех трубопроводов на пароходе, расположение всех люков, задраек, кингстонов, должностные обязанности и личные качества каждого офицера и матроса и еще сотни вещей, о которых ты и понятия не имеешь. И в то же время для меня совершенно темным лесом являлось все, связанное с силовыми установками, судовой электроникой и т. д. и т. п. На то «Дед» имелся, он же – стармех. Вот и во всем остальном для меня миллионы проблем – классический черный ящик. Знаю, что на входе, желаю получить конкретный результат на выходе. Все.
– Удобная позиция…
– А иначе не проживешь. Умом стронешься. Но повторяю вопрос. Если мир (и все, что обеспечивает его функционирование) столь сложен, непредсказуем да вдобавок сейчас еще и разболтан, как же несколько человек в состоянии его «отремонтировать» и спасти? Тут же сочетание миллиардов разнонаправленных событий, воль и бессмысленных поступков черт знает какого количества людей и нелюдей, и вдруг – мы!
Пусть десять, пусть двадцать, да умелых, талантливых, гениальных где-то, в астрал проникающих – и тем не менее! Сизиф камень не закатил на гору, а кучка муравьев – закатит? Я еще понимаю, когда нам удавалось судьбы войн и революций решать точечными ударами, а вот в Отечественную уже не получилось, не по зубам кусок оказался. И тут…