— Как? Ты, всесильный мираб, просишь пощады у меня?
— Пощади и проси все, что хочешь! — гнусаво завыл Хасан, неистово дергая халат. — Я не хотел, шайтан попутал, клянусь!
— Мулла, что ли?
— Он, он. Это была его идея, — всхлипнул мираб и обмяк. — мне бы до такого никогда не додуматься. О ходжа, требуй, я все исполню.
— Хорошо, — кивнул Насреддин, выдирая халат из рук мираба. — Ты напишешь дарственную, по которой передашь реку и землю этим людям.
— Что? Опять дарственная? — вскричал Шарифбек.
— Простите, кази, но у нас мировая. Но смотри, Хасан, если ты откажешься, то дело будет возобновлено.
— Да, да, — быстро проговорил кази, которому не терпелось покончить с этим крайне неприятным делом. К тому же у него просто не повернулся бы язык отправить своего друга к палачу. — Если ты нарушишь условия, которые выдвигает ходжа…
— Я понял, я все понял! Я все сделаю! — затараторил трусливый Хасан.
— А этому, — палец кази уперся в застывшего посреди комнаты мельника, — всыпьте тридцать палок по пяткам.
— А-а! — закричал в ужасе мельник, но двое стражников, стоявших наготове, мгновенно подхватили его под локти и вытащили вон из дому.
— А мука? — спросил Насреддин.
— Какая еще мука?! — надулся Шарифбек.
— Мука, что была украдена у людей.
— Э-э, пусть забирают. Все, уходите! — Шарифбек устало откинулся на подушки и закрыл глаза.
— Благодарю, о справедливейший, — поклонился Насреддин, а с ним и остальные, кто был в доме. Старательнее и яростнее всех склонял голову Хасан, стоявший на коленях, так, что едва не разбил себе лоб.
Когда дом опустел, кази открыл глаза и обвел взглядом комнату. Наконец-то этот гадкий Насреддин оставил его в покое! О всевышний, какое блаженство заключено в тишине и отсутствии этого нечестивца. И впервые кази задумался, а не послать ли все это к дьяволу, уединившись где-нибудь в укромном тихом уголке. В конце концов, за многие годы кази Шарифбек скопил приличную сумму денег, которая позволит ему безбедно дожить до самой старости, не думая ни о чем. Решено! Завтра же он пошлет прошение казикалану прислать на его место другого кази, и пусть тот разбирает с Насреддином, если ему будет угодно.
При этой мысли Шарифбек почувствовал, как его душа вновь наполняется сладостной легкостью, а счастье начинает переполнять его. И это было так восхитительно, что Шарифбек крепко зажмурился, боясь спугнуть удачу. Да, именно так он и поступит завтра. Впрочем, почему завтра, а не сегодня?
— Эй, принеси мне бумагу и перо, срочно! — крикнул он слуге, широко распахивая глаза, и как только слуга исполнил его приказание, Шарифбек взялся за дело со всем доступным ему усердием.
Глава 22
Волшебные бараны
— Саид, ну почему ты такой тяжелый и несговорчивый человек? — в который уже раз повторил Насреддин. — Я должен уехать, понимаешь?
— Не понимаю, — продолжал стоять на своем Саид. — Разве вам у нас плохо?
— Да, да, останьтесь, — поддержала мужа Гульнора. — Вы нам совершенно не мешаете. И даже наоборот.
— Вы столько для нас сделали, что мне не расплатиться с вами и по гроб жизни? — добавил Саид.
— Ты говоришь как базарный торгаш. По-твоему выходит, что я теперь должен вечно висеть на вашей шее? Ну уж нет, не дождешься! Ты, верно, забыл, чему я учил тебя.
— Да, конечно, я помню про взаимопомощь — у меня хорошая память. Но дело вовсе не в этом: я просто не хочу с вами расставаться!
— Ох, Саид, Саид. Мне тоже тяжело расставаться с вами, с этим прекрасным селением, с людьми, наконец. Но пойми, есть еще много мест, которые мне хотелось бы посетить, а я стар, и нужно торопиться.
— Но как же мы без вас?
— Мне кажется, вы уже взрослые, и вполне обойдетесь без меня, — вскинул седые брови Насреддин.
— Я имел в виду не нас с Гульнорой, а всех людей. Ведь они только почувствовали вкус жизни. Вы подарили им свободу. Да, больше нет банды Мустафы (хотя, я думаю, что кое-кто и спасся), нет жадного бая Зарифа, нет проходимца муллы, нет скряги мираба, но они могут вернуться. А не они, так кто-нибудь другой обязательно попытается занять их место.
— Мне с вашей помощью удалось сделать главное — дать людям уверенность в том, что справедливость существует. Один человек тут бессилен. За свободу нужно бороться сообща, и когда люди поступают так, их не победить никому.
— Да, но кто-то должен вести их за собой!
— Вот ты и веди.
— Я? — Саид очумело уставился на ходжу, сидящего рядом на топчане с пиалой в руках.
— И не смотри на меня так, а лучше налей чаю, — ходжа протянул Саиду пиалу.