— Ох, хозяин, что вы натворили, — только и покачал слуга головой в ответ и покорно поплелся за убегающим Нури. Когда он спустился к подножию водопада, его хозяин уже стоял в воде, задрав голову. Взгляд его был взволнован и крайне сосредоточен.
— Хозяин, что вы опять выдумали? Вы же простудитесь.
— Оставь меня в покое, дурак, — огрызнулся Нури, не отрывая взгляда от водопада.
И вот на гребне водопада показался первый баран. Нури радостно вскрикнул и приготовился ловить его, но что-то пошло не так. Баран как-то странно кувыркнулся в воздухе и плюхнулся в воду ногами вверх, обдав Нури фонтаном брызг.
— Что это? — охнул Нури, отшатнувшись от недвижимой туши, а сверху прямо на него летел еще один баран. — О-ох! — Нури едва успел увернуться, как вторая туша ушла под воду совсем рядом с ним. А за ней третья, четвертая, пятая и так далее. — Что это такое? — Нури отходил все дальше и дальше к берегу, глядя полными ужаса глазами на падающих сверху подобно лохматым валунам туши.
— Это ваши бараны, — охотно подсказал слуга, опуская на холодный камень. — Вернее, то, что от них осталось.
— Но этого не может быть!
— А вы, конечно, ожидали, спихивая несчастных животных с обрыва, что они воспарят подобно ангелам? — горько усмехнулся слуга.
— Но Насреддин… — с трудом выговорил Нури, проглотив остаток фразы.
— Что?! — вскочил на ноги слуга. — Вы связались с Насреддином, хозяин? Да вы точно не в своем уме! Уй-юй, сколько разума в вашей голове, если вы, после всего, что натворил этот проходимец, развесили перед ним уши?
— Но я ведь собственными глазами видел, как он скинул барана, а здесь выловил двух. Это волшебная река!
Слуга долго смотрел на Нури, а потом сказал, сочувственно качая головой:
— Знаете что, хозяин, вы лучше никому не говорите об этом.
— Почему?
— Потому что над вами будет потешаться все селение, — слуга махнул рукой и, повесив плечи, поплелся домой.
А Нури еще долго стоял в ледяной воде, трясясь от холода и глядя, как бараньи туши уплывают вниз по реке, а вода нещадно мотает их и бьет об острые камни. Но вдруг сборщик налогов опомнился, ударил кулаком о воду и, добравшись до берега, побежал вниз. С него ручьями стекала вода, в точности как с тех баранов, что вел за собой ходжа, возвращаясь с гор. Только те были живы и здоровы, а прекрасному стаду Нури в один миг пришел конец…
Взбешенный Нури ураганом ворвался в селение и, распихивая в стороны прохожих, со всех ног бросился к дому Саида, где он очень надеялся застать ходжу. Тот оказался как раз там.
— А, почтенный Нури! — обрадовался ходжа, поспешно открыв калитку, которая едва не слетела с петель от яростных ударов кулаками. — Как ваши бараны, умножились?
— Да падут на твою проклятую голову скалы, старый шакал! — выпалил на одном дыхании Нури, сверля ходжу неистовым взглядом.
— Не понимаю вас. Что-нибудь стряслось?
— Стряслось то, что стада у меня больше нет!
— На все воля всевышнего, — ходжа молитвенно сложил ладони. — Впрочем, что же тут удивительного? Ведь и на пшеницу или рожь бывает неурожайный год, и посевы гибнут, не дав всходов. А тут волшебство! Поэтому-то я и не рисковал всеми баранами. А может, вы заклинание позабыли? Ай-яй, говорил же вам: запишите!
— Ты издеваешься надо мной? — Нури уже сопел разъяренным быком. — Мои бараны, мои прекрасные бараны!.. Все до одного!..
— Сочувствую вам всем сердцем.
— Ты мне за все ответишь, оборванец. За все! Пошли к кази.
— К кази так к кази, — безразлично пожал плечами ходжа. — Только что вы собираетесь ему говорить?
— Правду!
— Дело ваше, только я бы на вашем месте этого не делал.
— Мне нет дела до твоих советов, паршивая собака! Ты идешь или нет?
— Иду, и незачем так волноваться. Эй, Саид, я сейчас быстренько схожу к кази и вернусь.
— Хорошо, — донеслось из-за его спины. — А я пока задам корму баранам.
У Нури при этих словах свело челюсти так, что он даже рта для очередного ругательства открыть не смог.
— Ну что ж, — вновь повернулся ходжа к скрипящему зубами Нури, — как говорится, быстрее начнем — быстрее закончим.
Кази со дня на день ожидал ответа на посланную им бумагу. Волнение не оставляло его, ведь скоро ему будет на все наплевать: и на эту давно опостылевшую дыру, и на бывших друзей, затаивших обиду, и, тем более, на ходжу. Кази мурлыкал себе под нос несложную мелодию, мучая дутар. Играть на нем он не умел, но страстно хотел научиться — такова была его новая блажь. Почему именно блажь? С точки зрения слуги, страдавшего от кошмарных звуков, издаваемых инструментом в руках Шарифбека, кази даже нечего было думать об этом — слух у того совершенно отсутствовал. Но кази все не оставлял попыток извлечь более или менее складную мелодию.