— Что ты сказал, собака? — приподнялся кази, и лицо его пошло пятнами от возмущения. — Повтори!
— Вы… Я… — запоздало спохватился Нури, но было поздно.
— Ты хочешь сказать, что я нарушил закон, специально выгораживая этого человека и мстя тебе? Я, честнейший кази? Ах ты, вшивый сборщик податей! Стража, всыпать ему пятьдесят палок, чтобы отнялся его поганый язык!
Стража не заставила себя ждать, и Нури скрылся за дверями прежде, чем успел сказать «ой».
— Благодарю, о кази, — ходжа развернулся и вышел из дома Шарифбека…
На площади у караван-сарая было не протолкнуться от собравшихся вместе людей. И причиной тому был вовсе не отбывающий из селения караван, а отъезд ходжи. Все стояли молча, с понурыми лицами. Никому не хотелось, чтобы Насреддин покидал их. Вернее, не хотели бедняки, которых было большинство. Богачи же и их прихлебатели, собравшиеся в чайхане Сахоба, бурно обсуждали меж собой эту новость, радостно потирали ладони и молились, чтобы ходжа не передумал.
— Может, все-таки, останетесь, ходжа? — спросил Саид, печально опуская уголки губ.
— Нет, Саид. Нужно ехать, — ответил Насреддин, подтянул подпругу у ишака и выпрямился. — Но, я уверен, селение остается в надежных руках: твоих и Икрама. Не давайте спуску дармоедам и не забывайте, чему я учил вас: сила ваша в единстве!
— Все так, но лучше бы ты остался, — вздохнул Икрам.
— Можете жить с нами и дальше, — поддержал друга Саид. — А если нет, то есть дом у водопада. Или я поставлю вам другой. Оставайтесь, а?
— Я бы с радостью, друзья мои. Но я привык к дорогам, они зовут меня. Разве это правильно, что я буду сидеть здесь, беззаботно потягивая чай и наслаждаясь покоем, когда кому-то, где-то очень далеко, в этот момент будет плохо? Нет, я так не могу!
— Но вы все равно не сможете справиться со всем горем, что есть на свете.
— Не смогу, — согласился с ним Насреддин, — но если мне под силу сделать так, чтобы его стало хоть немного меньше, то я должен так поступить. Да, чуть не забыл: деньги я оставил у Икрама в подполе — распоряжайтесь ими с умом, на доброе дело.
— А как же ты?
— К чему мне столько денег? Они будут только обузой. Я взял себе совсем немного, и этого вполне достаточно. И еще, — ходжа повернулся к Саиду. — Бумага Зарифа хранится там же. Хоят она и не пригодилась, но она все еще может кое-кому попортить жизнь.
— Но что в ней такого?
— Бай Зариф записывал все, что ему удавалось узнать о черных делишках своих дружков, и, полагаю, они с кази готовились сорвать большой куш, доложив об этом кому полагается, но я невольно нарушил их планы. Пусть нет больше Зарифа, муллы и Хасана, но есть Нури, и меняла никуда не делся. Так что рано списывать эту бумагу со счетов — ее в подходящий момент можно будет пустить в дело, и тогда многим очень не поздоровится. А теперь прощайте, друзья!
Они обнялись по очереди с Икрамом и Саидом, ходжа легонько похлопал растроганного Саида по плечу, взобрался на своего ишака и слегка пришпорил его пятками. Ишак потрусил вслед за удаляющимся караваном, увозившим из селения, помимо всего, и бывшего кази Шарифбека.
Люди, не желавшие расходиться, пошли следом за караваном, и остановились только у подножия гор. Разумеется, причиной тому был вовсе не отъезд Шарифбека — они провожали взглядами Насреддина, едущего на ишаке. Саид все надеялся, что ходжа хотя бы раз обернется и помашет ему рукой, но Насреддин не сделал этого — он не любил прощаться, и увозил грусть расставания с собой, не желая ей ни с кем делиться. Возможно, он когда-нибудь вновь вернется сюда, а возможно, и нет. Дорог на свете не счесть, и кто знает, по какой он проедет завтра, и куда она его приведет. Но все-таки приятно сознавать, что тебя кто-то держит в своем сердце и вспоминает о тебе с теплотой. И не это ли истинное счастье?
В оформлении обложки использованы фотографии с:
https://pixabay.com/ по лицензии CC0;
https://ru.wikipedia.org — работа «Ходжа Насреддин», автор Катиб Мамедов, по лицензии Creative Commons Attribution-Share Alike 4.0 International