— Тебя? Знает Аллах? — расхохотался мулла, держась за живот. — Такого оборванца?
— О, не сомневайся в этом! — заверил его Насреддин. — Так что, узнал ли ты меня или нет?
— Конечно, я узнал тебя. Ты этот… как его… — промямлил мулла, оглядываясь по сторонам, словно ища поддержки у собравшейся вокруг них толпы людей. Всем было крайне любопытно, в какой еще переплет угодит мулла, связавшись во второй раз с никому не известным, бедно одетым приезжим.
— Ну же, — поторопил его Насреддин. — Или Аллах все-таки не жалует своих слуг-ишаков, подобных тебе?
— Да как ты… как ты смеешь?.. — задохнулся мулла от подобного оскорбления. — Да я тебя…
— Я жду имя, — напомнил мулле ходжа. — И народ, кстати, тоже. Посмотри, сколько людей собралось вокруг, и все желают прикоснуться к твоей мудрости и знанию, мулла.
— Имя, имя, — проворчал тот. — Вот же привязался!
— Что ж, мулла, похоже, подвел тебя твой господин, иначе ты бы давно узнал меня.
— Да кто ты такой, чтобы ради тебя беспокоить самого Аллаха подобными глупыми вопросами?! — злобно сверкнул глазками мулла.
— Я ходжа Насреддин, — тихо, но отчетливо произнес старик, но в наступившей вдруг тишине они прозвучали едва ли не громогласно.
— Хо… На… — сглотнул мулла, невольно отступая. Но тут нога его запнулась за камень, и он растянулся на земле.
— Похоже, наш господь действительно забыл уведомить тебя о моем прибытие в это славное селение, поэтому я с удовольствием сам сообщаю тебе, что решил здесь пожить некоторое время, — ходжа растянул губы в улыбке, от которой у муллы по спине пробежал холодок. — И еще вот что. Кое в чем ты прав: жадность — большой грех! Пойдемте, друзья, — обернулся он к Икраму и Саиду, и они вместе заспешили по своим делам, а бледный, словно мел, мулла так и остался сидеть на земле, все силясь поверить своим ушам…
Глава 7
Честный Пулат
— Скажи, ходжа, — привязался к Насреддину Икрам, когда они, заказав все необходимое для постройки дома, возвращались домой, — почему ты назвал свое имя, хотя мне запретил это делать?
— Но должен же я был каким-то простым образом вывести муллу на чистую воду. А тайна моего имени, сохраненная тобой, пришлась к случаю как нельзя лучше. Хотя я побаивался, что Зариф с мирабом уже распустили слух обо мне. Но мои подозрения, к счастью, не оправдались. Однако, я понимаю их: мираб решил тихонько отсидеться, дождавшись моего отъезда, а Зарифу лишний шум вовсе не выгоден.
— Почему?
— Разве ты забыл о бумаге, которую он пытался выкрасть у меня с помощью Саида?
— Вы могли бы не напоминать мне об этом, — недовольно буркнул Саид, отворачивая лицо.
— Странно, раньше ты не стыдился своего ремесла, так почему же сейчас воротишь лицо?
— Нипочему, вот! — бросил отрывисто Саид и пнул камешек, подвернувшийся ему под ногу. — Кстати, а можно вам задать один вопрос?
— Задавай, — кивнул Насреддин. — Впрочем, я, кажется, знаю, о чем ты меня хочешь спросить.
— О чем же?
— О том, куда я спрятал документ.
— Кхе, — смущенно кашлянул в кулак Саид, — вы правы, ходжа. Меня прямо-таки распирает от любопытства! Впервые я не смог обнаружить то, за чем меня посылали. Ведь в доме бумаги не оказалось, а все остальное я обшарил.
— Видишь, я оказался прав, — подмигнул ходжа Икраму.
— О чем это вы? — насторожился Саид.
— Я, когда прятал бумагу, сказал Икраму, что ты ее ни в жизнь не сыщешь, а он мне не поверил.
— Ходжа, умоляю вас, — молитвенно сложил руки Саид, — скажите, где вы ее спрятали, иначе я могу умереть от любопытства!
— Хорошо, я не дам тебе умереть, — с серьезным видом произнес Насреддин. — Я ее спрятал в тыкве, что висела у меня над головой.
— А… — Саид выкатил глаза, ткнув при этом в направлении ходжи указательным пальцем.
— Именно, ты не ослышался.
— Ох, какой же я осел! — схватился за голову Саид, закачавшись из стороны в сторону. — Мне только длинных ушей и недостает. Это же надо, так ловко провести меня — великолепного Саида, слывущего одним из самым ловких воров в округе!
— Знаешь, когда ты наконец закончишь упиваться своим бесчестием, вспомни, что ты теперь каменщик. Да и вообще я бы посоветовал тебе помалкивать насчет своего прошлого, особо, когда ты идешь по людной улице. Если, разумеется, ты надумал стать порядочным человеком и при этом тебе не надоело жить.
Саид затравленно огляделся, но никто не обернулся к нему. И тогда он повесил нос и вздохнул.
— Знаете, здесь мало что от меня зависит.
— Понимаю, ты опасаешься своих дружков.