— Ты неправ, старик, — важно произнес он. — Мой суд зиждется на справедливости, и только на ней. Поэтому уважаемый Пулат, разумеется, расскажет…
— О благородный кази, — склонил голову ходжа, — в этом нет необходимости, поскольку я вполне осведомлен о предмете недовольства моего соседа Пулата: все дело в дыре его стены.
— Это не моя стена! — не выдержал Пулат, чьи нервы были уже на пределе.
— Вот видите, кази, — покачал головой Насреддин. — Он вновь взялся за свое. Если это не его стена, то почему он пытается принудить нас заделать в ней дыру?
— Да, да, это очень важный вопрос, — обернулся кази к покрасневшему от негодования Пулату. — Поясни нам, уважаемый Пулат, в чем здесь дело.
— О кази, разве мы с вами не обсуждали это?
— Но вы не говорили мне, что стена не принадлежит вам! — начал изворачиваться хитрый кази.
— Разве это так важно? — вновь позвенел мошной Пулат.
— Очень важно! Мой суд, как ты знаешь, справедлив, и я не могу допустить, чтобы был обвинен невиновный. Поэтому мы должны во всем как следует разобраться.
— Но как же… — растерянно поморгал Пулат.
— Не спорь со справедливейшим и мудрейшим кази! — гневно бросил ему ходжа и льстиво улыбнулся судье, склонив голову.
— Ты прав, старик, — похвалил его кази, взял в руки четки и начал их перебирать. — Со мной не надо спорить. Здесь не базар, а суд!
— С вашего позволения, уважаемый кази, вот тут у меня бумаги. — Ходжа достал документы и протянул их судье. Тот принял бумаги и с весьма величественным видом проглядел их, а Насреддин вновь почесал ладонь.
— Перестань, наконец, чесаться! — не вытерпел Пулат.
— Разве человек уже не хозяин себе, что не может почесать собственную руку? — удивился ходжа.
— Да, да, уважаемый Пулат, — поддакнул ходже кази, — вы что-то уж слишком того. И знаете, я просмотрел бумаги… — кази пожевал губами. Он все еще сомневался, чью сторону надлежит выбрать в споре.
— И? — поторопил его Пулат, дернув щекой.
— Не торопите меня, уважаемый! Вопрос очень серьезный. Очень.
— Да, да, очень, — согласился с ним ходжа и опять, в который раз поскреб ладонь, и кази решился.
— Как ни жаль, а старик прав: из бумаг следует, что вы выкупили землю и забор в том виде, в котором они есть. Эта стена действительно вам не принадлежит, но она стоит на вашей земле, поэтому вы вправе поступить с ней так, как сочтете нужным.
— А как же ремонт? — лицо у Пулата вытянулись. — Дыра — что мне с ней делать?
— Вы можете оставить все как есть или заделать дыру. Или вовсе снести стену и достроить забор.
— Но… — попытался поспорить с кази Пулат.
— Ай-яй, уважаемый Пулат, — покачал головой кази, возвращая бумаги Насреддину и хмуря брови. — Вы ставите под сомнение справедливость моего решения?
— Нет, нет, что вы, почтенный судья! — пошел на попятную Пулат. — Я только хотел сказать…
— Что? — спросил его судья. Это дело ему уже порядком надоело, и он никак не мог дождаться, когда же наконец все разойдутся, и они останутся наедине со стариком.
— Нет, ничего, — повесил голову Пулат и поплелся к выходу.
Судья нетерпеливо перебирал четки, наблюдая, как толпа постепенно, очень медленно редеет — это очень раздражало кази, но приходилось ждать. И когда с лестницы спустился последний из людей, он обернулся к ходже.
— Я слушаю тебя, старик, — качнул он головой.
— Благодарю тебя, о справедливейший. Теперь все убедились, что вы честный человек, и Аллах не зря хвалил вас, — сказав так, Насреддин развернулся и направился к выходу.
Кази, увидев это, на миг онемел, но потом окликнул ходжу:
— Постой, старик!
— Да? — ходжа остановился у самых дверей и повернулся к взволнованному кази.
— А как же?.. Как же моя половина клада?
— Все остается в силе, благородный судья.
— Правда? — с великим облегчением выдохнул кази.
— Истинно так, — подтвердил Насреддин. — Только здесь имеется одна загвоздка.
— Какая еще загвоздка? — пробормотал кази, предчувствуя недоброе.
— Совсем маленькая, вот такая, — показал ходжа кончик пальца. — Этот нехороший человек Пулат своим криком разбудил меня в тот самый момент, когда мой покойный отец — мир праху его! — собирался сообщить мне, в каком именно месте он зарыл клад. Так что придется вам подождать, пока я вновь не увижу отца и не допытаюсь у него, где он спрятал деньги.
— Ах ты, старый ишак! — взбеленился кази, взмахнув четками. — Гнусный проходимец!
— Но кази, разве я в чем виноват? — состроил удивленную мину ходжа. — Вся вина на Пулате! Не разбуди он меня в такой важный момент из-за какой-то проклятой дыры, мы оба с вами были бы счастливы, как никогда. А так и вы, и я остались без денег. Но вам проще пережить это.