Саид же, проводив его взглядом, в раздумьях поскреб ногтями лоб.
— Послушайте, ходжа, — произнес он, помогая Насреддину перенести в дом стопку досок для пола. — Я вот о чем подумал.
— Я слушаю тебя, Саид.
— Икрам говорил про какие-то долги, а мне хочется сделать что-нибудь хорошее.
— И что же ты придумал?
— Я мог бы выкрасть его расписки, и тем самым избавить его от долгов! Разве это не здорово?
— Совсем нездорово, Саид. А даже напротив.
— Но почему? Разве красть у воров — воровство? И вообще, можно выкрасть все расписки, и тогда все, у кого были долги, разом избавятся от них.
— Если ты это сделаешь — лучше не попадайся мне на глаза. Зло можно победить лишь добром.
— Сказки все это! — только и махнул рукой Саид, аккуратно раскладывая доски.
— Сказки ли? — хитро прищурился Насреддин. — А вот скажи мне, почему ты не сбежал?
— Я это… как его… — Саид не сразу нашелся, что на это ответить. — Потому что Вы добрый и хороший человек, ходжа, и не дали погибнуть вору.
— Вот видишь, все-таки доброта имеет значение, — печально улыбнулся Насреддин.
— Имеет, конечно, но как вы одной добротой победите, к примеру, Зарифа. Или судья? Я слышал, вы справились с ним отнюдь не добротой, а ложью.
— Ну, разумеется, и без хитрости в таком сложном деле не обойтись. Но ложь… Я вовсе не лгал, а придумал красивую сказку, только не досказал ее до конца. А уж жадность сама нарисовала тот конец, который ей казался наиболее привлекательным.
— Возможно, вы и правы, ходжа, — не стал с ним спорить Саид.
— И вообще, старайся всегда говорить правду, даже если она колет глаза. Только нужно знать, кому ее можно говорить. Умный ее намотает на ус, а дураку она вовсе ни к чему — только одно расстройство.
— Для кого, — усмехнулся Саид, взмахивая молотком, — для дурака или для того, кто сказал правду?
— Для обоих, — произнес Насреддин без тени улыбки на лице.
— Эй! — донеслось со двора. — Ходжа! Где вы?
Голос у Икрама был крайне взволнованный, и сам он порядком запыхался, спеша обратно.
— Чего это он вернулся? — опустил молоток Саид, выглядывая в окно.
— Видно, что-то случилось, — ходжа выпрямился и вышел из двери навстречу дехканину. — Что с тобой произошло, Икрам?
— Не со мной, нет. Но я подумал, тебе нужно это знать, — произнес запыхавшийся Икрам. — Я сейчас встретил своего друга Насыра, и он поведал мне странную историю, что произошла с ним этой ночью.
— Это очень любопытно, — огладил бородку Насреддин.
— Кому как, — устало выдохнул Икрам, опускаясь на горку кирпичей, — а меня так пробрало до самых потрохов.
— Да говори ты толком! — нетерпеливо потребовал Саид. — Развел тут женские сопли: «пробрало!», «до потрохов!»
— Толком? — повернул к нему голову Икрам. — А если толком, то дело было так: Насыр с семьей лег спать, и только заснул, как услышал, что в его доме кто-то возится.
— Вор, — сказал Саид со знанием дела, — только еще совсем зеленый, неопытный. Меня бы он ни за что не услыхал.
Насреддин одарил Саида гневным взглядом, и тот мгновенно примолк.
— Если бы вор. О Аллах, за что нам это наказание? — воздел руки Икрам.
— И кто же это был, в таком случае?
— Это был сам шайтан! — округлил глаза дехканин. — Настоящий, во плоти!
— Ну, ну, — усмехнулся Насреддин. — И что же произошло дальше?
— Зря смеешься, ходжа, — мотнул головой Икрам, будто пытаясь избавиться от наваждения. — Насыр как увидал его, так и прирос к месту, а шайтан стоит и смотрит на него. А тот — на шайтана!
— И долго они так в гляделки играли? — рассмеялся ходжа, не в силах больше сдерживаться.
— Эх ты! Приведись тебе увидеть сейчас Насыра, ты бы так не говорил. Он до сих пор бледен и все еще заикается.
— У страха глаза велики, а что до шайтана, то, видно, сильно согрешил Насыр, раз тот явился к нему и шуровал в его доме. Кстати, а что искал шайтан, ты не спросил у Насыра?
— Нет, не спросил! — огрызнулся Икрам, обиженный подобным недоверием к словам своего старого друга. — Да и какое это имеет значение?
— Огромное, — на этот раз ходже все-таки удалось подавить улыбку. — Впервые слышу, чтобы шайтан залезал к мусульманину в дом и принимался там шуровать словно вор.
— Вы мне не верите, — грустно вздохнул Икрам. — Но это было на самом деле! Знаете, почему так испугался Насыр? А он, между прочим, не из пугливых!
— Да-да, я понимаю. И что же еще приключилось с твоим другом?
— Не с ним. По дороге к мечети он повстречал еще двух человек, и они также были бледны, как и он, и шайтан, — да оградит нас всевышний от его дурного дыхания! — побывал этой ночью и у них.