— А вот это уже очень любопытно, — нахмурился Насреддин. — Очень. Но ты продолжай, я слушаю.
— Шайтан, с их слов, был рогат, черен, покрыт шерстью, словно баран, имел страшные зубы, а глаза его горели адским огнем! А когти на руках — длинные, тонкие, загнутые! — выдал на одном дыхании Икрам. — И он грозил им страшными карами.
— За что же?
— За то, ходжа, что эти люди повелись на твои богомерзкие речи и оскорбили святого человека, а в его лице и самого Аллаха! — Икрам испуганно спрятал лицо в широких ладонях.
— Да-а, — протянул ходжа, поправляя тюбетейку на голове. — Такого я еще не слыхивал.
— И еще он сказал, что если они будут продолжать и далее глумиться над муллой и оставлять его без подношений, то он их заберет прямиком в ад, в самое пекло.
— Мулла?
— Шайтан! Ох, ходжа, какой ужас! Прости, но почему ты улыбаешься? Разве во всем этом есть хоть капля юмора?
— О, смешное можно отыскать даже в самом печальном — нужно только захотеть. А что до шайтана, рыскающего ночной порой по домам…
— Почему ты замолчал, о ходжа?
«Человека проще и, главное, выгоднее научить бояться, чем думать. Ведь боязнь слепа и покорна, а размышления позволяют увидеть истину и побороть страх», — подумал ходжа, а вслух сказал: — Знаешь, тут сразу напрашивается вопрос, даже два.
— Какие могут быть вопросы, ходжа? — застонал Икрам. — Нужно идти к мулле и…
— Это мы всегда успеем, — прервал поток его слов Насреддин. — А вот ты ответь мне, с чего это шайтану приспичило заступаться за муллу?
— Не понимаю тебя, — растерянно похлопал глазами дехканин, выпрямляя спину и опуская руки.
— Чего же тут непонятного? Ты сказал, будто шайтан требовал, чтобы люди опять несли мулле подаяния. Но зачем шайтану это нужно?
— Я… не знаю, — едва слышно произнес Икрам. — Но ведь…
— Вот именно! Выходит, шайтан с муллой заодно? Или все еще проще — это вовсе не шайтан.
— А кто? — окончательно опешил Икрам.
— А вот это уже второй вопрос, на который не мешало бы найти ответ.
— Ты хочешь сказать, что?.. — не поверил ходже Икрам.
— Сам посуди: мулла остался без привычных подношений, он обижен, даже оскорблен. Его власть над людьми и их душами рушится. От Аллаха помощи он вряд ли дождется, вот и приходится обращаться к шайтану.
— Ты все шутишь, Насреддин.
— И тебе советую поступать таким же образом, тогда ты наверняка научишься смотреть на мир по-другому. Но мы отвлеклись от сути дела.
— Погоди, ходжа, — остановил его Икрам. — Если говорить о сути, то я слышал, что один мулла уже обвинял тебя, будто ты водишься с шайтаном. А потом попросил тебя рассказать, как он выглядит.
— Было дело, — подтвердил Насреддин.
— И что же ты ему ответил на это?
— Я посоветовал ему посмотреться в зеркало.
— Ха, ха-ха, — в один голос захохотали Икрам с Саидом, а когда отсмеялись и утерли слезы, Икрам уже не выглядел столь напуганным, как в самом начале.
— Значит, — вернулся Икрам к прерванной теме, — ты полагаешь, что это был вовсе не шайтан?
— О шайтане говорят много и охотно, особенно настоятели мечетей, и почему-то им пугают исключительно бедных людей. И здесь напрашивается два вывода: либо шайтан брат всех богатеев, и своих не трогает, либо богатые сами относятся к породе злых духов, решивших устроить простым людям ад при жизни. Но при этом они имеют вполне человеческую наружность. Шайтана же, о котором толкует твой друг, никто и никогда в глаза не видывал, и вдруг он объявляется у вас в селении, грозя страшными карами. И все это происходит как раз в тот самый момент, когда у здешнего муллы настали трудные времена. Не странно ли это?
— Странно, конечно, — задумался Икрам. — Выходит, кто-то решил напугать людей, чтобы те обратились за заступничеством к мулле?
— Ты начинаешь зрить в корень проблемы.
— Но кто мог сотворить подобное святотатство?! — поразился Икрам.
— Сначала скажи мне, что же все-таки пропало из дома Насыра, когда его ночной гость изволил раствориться в ночи?
— Я не совсем уверен, — наморщил лоб Икрам, вспоминая подробности разговора с другом, — но, кажется, он что-то говорил про мясо и сыр. Да-да, именно так он и сказал: шмат баранины и полкруга козьего сыра!
— Где ж это видано, чтобы злой дух питался сыром и бараниной? Такую привычку имеют только существа, состоящие из плоти и крови — духу, как мы знаем, земная еда ни к чему. Так кто же в таком случае этот злой дух, грозящий адскими муками и обожающий полакомиться бараниной и сыром?