Люди покидали мечеть с тяжелым камнем на сердце, не в силах решиться на что-либо, но за воротами их встречал Икрам. Он тихонько отзывал людей в сторонку и что-то советовал им. От его слов люди сначала недоверчиво крутили головами, а затем, несколько повеселев, быстрым шагом расходились по своим домам, откуда тут же вновь выходили, прижимая к себе дубины, и торопливой походкой устремлялись к дому дехканина, где уже собралось множество народу. Мулла с потаенной радостью наблюдал за спешащими людьми из ворот мечети. Народ валил скопом к дому Икрама — выходило, он все-таки добился своего: противный старик будет изгнан из селения, и жизнь вернется в привычную колею. Так успокаивал себя мулла, тешась надеждами на лучшее. Но вот прошел день, за ним другой и третий, мусульмане совершали положенные молитвы, но щедрые подношения вновь иссякли.
Мулла сначала ничего не понял, а затем разозлился так, что едва не отколотил любимого слугу, хотя тот был ни в чем не повинен. А немного успокоившись, мулла принялся размышлять, что могло пойти не так. После того как ему удалось вселить в души прихожан неподдельный ужас, все вроде бы стало налаживаться, но вдруг гениальный план муллы дал трещину и обсыпался горсткой праха. Что могло случиться на этот раз? Неужели стоило «шайтану» пропасть на пару дней, как эти глупцы вновь почувствовали себя в безопасности, уверовав в избавление от нечистого? Или за этим кроется нечто другое?
Не додумавшись ни до чего путного, мулла решил прогуляться по базару, и каково же было его удивления, когда у одной из лавок он повстречался с ходжой Насреддином! Сначала он не поверил своим глазам: как это возможно — вполне здоровый и совершенно невредимый ходжа, когда ему давным-давно положено быть побитым и изгнанным вон из селения? Ответа на этот сложный вопрос мулла не нашел, но, сочтя за лучшее не попадаться на глаза Насреддину, поспешил скрыться за стеной лавки горшечника. Однако, ходжа заметил его и окликнул:
— Эй, мулла! Разве тебя не учили здороваться?
Мулла замер с поднятой левой ногой, решая, как поступить. Можно было, конечно, сделать вид, что он не расслышал Насреддина, но тот обратился к нему громко, и никто из тех, кто оказался этому невольным свидетелем, не поверит глухоте муллы, а не поверив, обязательно решат, будто мулла испугался ходжи. Поэтому мулла опустил ногу и обернулся к Насреддину.
— А, это ты, — кисло произнес он. — Здравствуй.
— Здравствуй, мулла. Как твои дела? Как здоровье?
— Твоими молитвами, ходжа. Твоими молитвами, — издал томный вздох мулла.
— Странно, — потеребил бородку Насреддин. — Почему же ты до сих пор жив?
Мулла покраснел как помидор и уже было открыл рот, чтобы опрокинуть на голову муллы поток отборной брани, но сдержался:
— Все в руках всевышнего, — смиренно воздел он глаза к небу. — Вероятно, я угоднее ему здесь, на земле, влачащий тяжкое бремя заступничества за души правоверных. И он вменяет мне молиться, не жалея сил, даже за таких прожженных грешников, как ты!
— Понимаю, — хмыкнул Насреддин. — А вот ответь мне, о светоч мудрости на вопрос, который давно мучит меня.
— Слушаю тебя, ходжа, — мулла сложил лапки на животе и чуть прикрыл глаза.
— Я слыхал, Ной разделил всех животных на два рода. Из них он обозначил семь пар чистых, коих правоверным дозволено трогать руками и употреблять в пищу, и семь пар «нечистых», с которыми нельзя даже дышать одним воздухом.
— Это так, — с умным видом кивнул мулла. — Что же тебе тут неясно?
— Я хотел узнать у тебя, к какому роду относятся дворовые собаки?
— Разумеется, грязные псы относятся к «нечистым» животным.
— Значит, если Икрам, к примеру, заведет себе дворовую собаку, то тем самым осквернит свое жилище?
— Истинно так! Ибо сказано: изгони свою паршивую собаку, и ангелы божьи с белыми крыльями осенят твое жилище!
— Мудро. Ну а если изгнать грязную собаку, белокрылые ангелы не пустят воров в дом?
— Презренный богохульник, что ты мелешь? — не вытерпел мулла. — Делать больше нечего ангелам, как заниматься твоим рваным барахлом!
— Это все, что я хотел узнать у тебя, мулла. Благодарю, — чуть склонил голову Насреддин и обернулся к своему другу. — Ты все слышал, Икрам?
— Все до единого слова, ходжа, — ответил тот.
— Но почему ты об этом спросил? — разволновался мулла, не понимая, к чему клонит Насреддин.
— Я все-таки оказался прав: лучше уж пусть Икрам возьмет «нечистую» собаку, нежели останется без имущества по милости твоих «чистых» белокрылых ангелов.