Наш Герой вступил в спор о свободе, сказав о том, что не лучше ли человеку оставаться не свободным, но не страдать. На что Ему отвечает проповедник: «Как это не свободным, но тогда он не будет подобен Ему! Это же важно. Груша – символ человеческой свободы. Это выбор человека её скушать. Он тут не причём».
Наш Герой возразил, что раз Он находиться вне времени и пространства, раз Он и в будущем, и в настоящем, и в прошлом, то знал, что Его чада будут страдать от свободы. Но раз Он их любит, то хотел того, чего и Себе – лучшего. Значит, Он тоже испытывает то, что испытывают люди, если люди подобны Ему. Значит, что Он хотел страданий?
«Нет, как вы не понимайте! Пошлите, я покажу вам основу!» – Проповедник привёл Героя к человеку в стеклянном саркофаге, который зарыт ещё на этаж ниже, на последнем. Этого человека звали камнем. Его подвесили к низу головой на деревянном кресте, на вершке которого стоял петух и кукарекал три раза каждое утро. На нём простиралось желто-белое одеяние с золотыми крестами, в руке держал золотой ключ, седые короткие волосы и маленькая борода. На его тело налепили фонариков так, чтобы в саркофаге не было ни одной тени. Он измучен, высосан, иссох. Из саркофага перевёл взгляд на Нашего Героя, но не смотрел на Него, а как бы сквозь. Вдруг из его губ выползи шёпотом слова: «Не знаю его. Не ведаю его. Не воспринимаю его».
Наш Герой ушёл из этого места. Гроза кончилась. Вместо деревянной церкви, здание, более походящее на груду камней с огромными шпилями и горгульями.
Так прошёл пятый день.
Крах веры.
В этот день погода отдыхала: ни ветра, ни облака, ни капли. Наш Герой увидел двух людей у кожевни. Один из них имел красную кожу до шеи и сдирал кожу с туши свиньи. У него росла длинная коричневая борода и кудрявые коричневые волосы. Балахон на нём чёрно-красный носился уже двадцать шесть лет и не ветшал ничуть, так же и сандалии. В руке его красовался особый нож для снятия кожи. Другой человек как две капли воды похож на Нашего Героя, но без веры. Вели они такой разговор:
–Вот ты не веришь, а зря. Я с нищим говорил, он правду глаголит, скоро пшено от соломы отделят.
–Пусть покажет, я перстами трону это пшено, тогда уверую.
–Он уже ответил на это: «Уверуй – покажу».
–Все они так говорят.
Нашего Героя они не заметили. Он прошёл дальше и вышел к квадратному чёрному зданию. От него пахло зелёнкой, где-то в застенках его витал дух Мандельштама, а у внешних стен рыдала Ахматова. Тут временно отбывал наказание бедняк – убийца купца. Наш Герой пришёл с ним поговорить. В самом здании были очень узкие коридоры с невысоким потолком. Всё в них казалось чёрно белым. Небольшие в ширину и чуть побольше в длину окна еле пропускали свет. Везде рыдания и тишина. Тишина и рыдания.
Пока Наш Герой пробирался через узкие тёмные коридоры, встретил молодого человека. В светло-синем выцветшем балахоне. Волосы тёмно-русые, ёршиком. Молодой человек ходил по коридорам и бредил, постоянно повторяя:”Где отец? Покажется ли отец? Отец пропал. Здание рухнуло.”
Наш Герой прошёл дальше незамеченным.
Камера бедняка была одноместной. Осуждённый лежал на койке, тяжело и медленно дышал и смотрел в потолок. Наш Герой обратился к нему с вопросами о преступлении. Бедняк еле шевелил языком, вблизи видно, что его тело изувечено, везде гематомы и ушибы. Рядом с ним витал демон предопределения, воспринимающий любую частицу в любой точке пространства, времени и скорости. Знал её эволюцию, как в будущем, так и в прошлом. Сам бедняк имел уже почтенный возраст. Седые короткие волосы забраны назад, но из-за избиений пара локонов свисала вперёд. Маленькие чёрные глаза, тонкие губы и тонкий аристократический нос добавляли вид образованного человека.