-Буди мужиков, собираемся, в восемь выходим, - вот и весь разговор, ни здрасте, ни до свидания, долго лясы точить некогда, мне и самому шмотки собирать надо. Иду к следующей точке, прямо как почтальон Печкин: "Получите... у нас заметка про вашего мальчика". Туман начинает редеть, глядишь и вправду распогодится. Хорошо бы.
Два часа дня. Взмок как мышь. Ещё и шея болит. Солнышко наконец продрало глазки и теперь пялится из-за небольшой тучки на растянувшуюся цепочку разведчиков. Рогоз, идущий впереди, настороженно замер. Не задаваясь вопросом, что он там увидел, резко ухожу вправо и опускаюсь на корточки, готовый в любой момент прыгнуть за валяющееся на дороге бревно. -Уф, свои. Добрались. Теперь в глубь леса, быстрее, топаем, топаем. Правая рука на автомате, левой машу: давай, давай. Живее, мать вашу. Всё. Алданов (он замыкающий) скрылся в кустах. Взмахом руки приветствую Романа - разведчика - контрактника из соседней группы и вслед за Алдановым торопливо растворяюсь в тенистой зелёнке леса. Теперь можно перевести дух и чуть-чуть расслабиться. Три группы вместе - это сила. Садимся обособленно, на дистанции поддержки огнём. Позиция не ахти какая, но вполне приемлемая. Для обороны сгодится. Фланг с востока у нас прикрыт 322 группой, с запада обрыв - не поднимешься, тыл защищён группой Володьки Аясова. Красота! Теперь наше дело сидеть и ждать. Даже не верится, что Б/З закончилось. Ой ли, а кончилось ли? А то с чего бы это наши радисты закопошились... Ага, второй номер шлепает в нашу сторону. Так- так, блокнотик в руках, значит, передали какую-то информацию. Пойду узнаю какую.
К командиру группы мы с радистом подходим почти одновременно. Ха, как говорится, не ждали, а мы приехали. Действительно приехали... Вот тебе и будем в ПВД. Ни хрена мы там сегодня не будем - пришла вводная: выдвигаться в квадрат Х... У.... Вот ведь незадача: и не то обидно, что Б/З продлили, и на то плевать, что с подошв моих размокших ступней содралась кожа не хуже, чем с той козы, а то, что идти надо назад, туда, откуда причапали, а затем и дальше. Это же надо, пропёрлись столько квадратов и теперь будем наматывать их вспять. М-да. К тому же нашей группе как по блату идти дальше всех, хотя две другие ходили сегодня куда меньше. Где логика? Ладно, приказ есть приказ. Так, где мой рюкзачок?
-Что, уходим? "Домой"? - это приподнялся мне навстречу Женька Рогозов. Отрицательно качаю головой, огорчать парня не хочется, но...
-Б/З продлили, - коротко бросаю я и, сделав еще три шага, останавливаюсь, отыскивая взглядом свой рейдовый рюкзачок. Вот он, легонький мой, до двух пудов не дотягивает. Чуть-чуть.
-Гремучий - вонючий, - Рогоз в сердцах костерит вышестоящее начальство. В чём-то он прав. У большинства бойцов жратвы уже не осталось. Что бы полегче нести, жрачки брали меньше чем на трое суток. Так что запасы кончились почти у всех, что ж, придётся делиться. Я в отличие от Женьки и прочих "вьюношей" все три пайка в рюкзак упихал, да и ел понемногу. На сей день у меня осталось: три банки рыбы, тушняк, две каши и несколько пачек галет. Кстати о пайках: меня мучает смутное подозрение, что на солдатскую тушёнку идет то, что, как говорится "есть противно, а выбросить жалко". Каша отдает привкусом керосина. Галеты и те, хуже чем были раньше. Раньше, (это в доброе советское время), они были плотнее и, на мой взгляд, гораздо вкуснее. Хотя калорий в пайках вполне хватает.
Бойцы в полголоса матюгаются. Впрочем, по-моему, они давно подозревали, что не может быть все так хорошо. Но одно дело подозревать, а другое дело точно знать, что сегодня вместо теплой баньки и отдыха тебя ждет приличный марш-бросок по пересеченной местности и холодная, бессонная ночь. Сборы недолги, экипировка подогнана и подтянута, рюкзаки взвалены на горбушки. Перестраиваемся в боевой порядок и начинаем выползать на дорогу.
В глухом лесном бору Хайлула зализывал раны. Покончить с ненавистным русским с наскока не удалось, уж больно сильна оказалась в магии укрывшая его ведьма. Да и в разрытых могильниках не оказалось ничего стоящего, так, некоторые безделицы, слабая человеческая магия, но зато теперь он уже знал, где искать. Странный голос, приходящий из ниоткуда, нашептал и где раздобыть амулеты и как черпать силу. (А сила - он это чувствовал, струилась, приходила в него с каждой новой жертвой: перво-наперво он убил тех пятерых, что упустили русского, затем пришла очередь волкодлаков, благо их места тут же заняли другие. Его воинство всё прибывало. Ощутив его силу, повинуясь его зову, из черноты небытия выбрались исчадья тьмы. Упыри лобызали его ноги. Оборотни, скинув человечье обличье, стояли стражей, охраняя его сон, да и сон ли это был? Прежний Хайлула может и нуждался во сне, а нынешний Повелитель Тьмы, Черный владыка уже не принимал и не понимал этой простой человеческой слабости.
"Нет, - подумал он, поглаживая обожженные магией ведьмы плечи, - не стоит рисковать своей шеей раньше времени в торопливом нетерпении пытаясь покончить с осточертевшим, но вместе с тем всё время ускользающим от него русским. Сперва нужно набраться сил, найти искомое. А пока, пока за этим проклятым русским пусть погоняются верные вассалы". Довольный принятым решением, он снова погрузился в раздумья, но это были уже другие раздумья - сладкие и счастливые.
"Резать, резать, убивать, так что бы кровь врага текла по лезвию ножа, по рукам, разбрызгивалась по лицу и крупными каплями падала на одежду. Я хочу умываться кровью моих врагов. О Аллах, дай мне сил! Хотя какое мне теперь дело до Аллаха, спрятавшегося где-то в черноте неба. Здесь его нет, я сам скоро стану Аллахом. Повелитель! Они все называют меня Повелитель. Да, я Повелитель. Я силен. Я готов покорить Восток и Запад. А затем... Затем я вернусь в свой прежний мир и раздавлю всех, кто встанет на моём пути. Я уничтожу верных и неверных, всех, кто посмеет встать на моём пути. Мир содрогнется под тяжестью моей длани, содрогнётся и запомнит. Я установлю свой правильный порядок и не будет никакого бога. Я сам буду бог, бог на земле, единственный, могущественный и непобедимый... - на этой мысли что-то в голове у Хайлулы щелкнуло и впрямь опустив его на бренную землю. -Но прежде, я должен покончить со своим врагом. Мне нужна его сила, его любовь, то что я смогу обратить в ненависть. И мне нужны его боль и кровь - кои я обращу в силу и могущество..."
Проснулись мы поздно. В землянке Степаныча царил полумрак, только несколько солнечных лучиков, непонятно каким образом пробившихся в подземное жилище, весело плясали на покрытых зеленоватой плесенью стенах. Дед хлопотал у допотопной печки, готовя какое-то на удивление вкусно пахнущее варево.
-Что, Николай, проснулся? Ну, раз проснулся, утро доброе тебе, и давай живенько вставай. На дворе кадка с водой студеной стоит, тебя дожидается. Ополоснись, умойся, да на завтрак поспешай. У нас сегодня рыбка свежая, на льняном масле жаренная, травами пахучими приправленная. Ах да, в дупле свежий хлеб лежать должен, Матрена спозараночку присылает. Будь добр, прихвати.
Я потянулся, еще не проснувшись окончательно, неловко сполз со своего ложа, что-то буркнул и, протирая кулаком глаза, полез наверх.
Вода, набранная в бьющем прямо из-под корней дуба родничке, прозрачная, искрящая на солнце, приятно обжигала обнажённое тело. Облившись из ковшика, я умылся, тщательно растерся рушником, прихватил из дупла огромный каравай хлеба и, ведомый умопомрачительными запахами, исходившими от непонятно каким образом приготовленной рыбы, юркнул в дедово убежище. Завтракали мы неспешно, тщательно обгладывая и смакуя косточки огромного, изжаренного целиком, сазана. Затем еще долго пили духовитый мятный чай с липовым медом и только потом стали собираться в дорогу. Выйдя в путь уже ближе к обеду, шли неспешно, поглядывая по сторонам и ведя беседу. Точнее говорил в основном Степаныч, а я всё больше поддакивал да головой кивал. Когда мы оказались у того злополучного места, где меня морочили, он, наконец, перешёл от лесных баек да побасенок к цели моего путешествия: