— Хвоя от «исцеления», а вот свинец… это уже от амулета. У кого как бывает, мог и вообще дерьма привкус быть.
— Я бы дерьмо не опознал, не пробовал, — уверил его я.
Чародей. В сказку попал. Нет, что‑то тоже слышал, но опять же… я уже объяснял. В сказках оно вообще так, чем дальше — тем ну его на хрен.
Лудино. Село называлось Лудино. А в этом селе был дом, в котором Платон с Саней половину дома снимали. Иногда. И сарай. Хозяевами были там мужик с теткой, оба годам к пятидесяти, одинаково невысокие, коренастые и не слишком разговорчивые, но к гостям своим относились с заметным почтением. Машины стояли во дворе. Желтый брезент в кузове «шеви» всерьез так кровью перемазан, моей. Ну да, туда же меня и закинули.
Как глянул на кровь, так и понял, что не соврал мне Платон. Не мог я выжить за три часа езды до ближайшего города если столько крови потерял. Наверное попасть сюда и было единственным выходом. Тогда хорошо что не бросили, большое, так сказать, за это им человеческое спасибо. Зато живой и бодрый, как новый почти.
А на улице мороз уже вполне всерьез, пришлось куртку застегивать под горло, и все равно… не то чтобы совсем тепло стало. Черт, а «выживательская» куртка, какая совсем теплая, в моем «сильверадо» осталась, а сейчас бы как раз пригодилась.
— Поедем — брезент сними, — сказал Платон, наблюдавший за мной с крыльца. — кровищи больно до хрена, может приманить кого не надо.
— И что с ним делать?
— Или сожги, или отстирай в растворителе, — пожал он плечами. — И ты вообще как? Оклемался?
— Да вроде бы, только жрать хочу зверски.
— Это хорошо, — кивнул он уверенно. — Это ты на поправку прешь скорым ходом, организму калории нужны. Сейчас пройдемся, тут есть где пожрать. Чего‑то ты одет легко.
— Это моя вина, что ли? — удивился я такому заявлению.
— Не, я про то, что надо чота с этим делать, — пояснил он. — Тут сельпо есть, можно тулуп какой‑нибудь найти.
— Кредитки принимают? — усмехнулся я.
— Ты как маленький, ей–богу, — развел руками Платон. — Коль, у тебя добра в кузове на мильён по местным ценам. Возьми что попроще, там махнешь и еще с прибылью останешься.
Ну да, ну да… только как‑то я все еще не здесь мозгами, ощущение такое, что то ли сплю, то ли это шутка такая, то ли вообще не знаю что. Торможу сильно покуда.
— Тут стволы на себе носят?
— Тут носят, — кивнул он. — Хотя все очень сложно. А вот в Форте надо бы уже разрешение пробивать. Но это решаемо, у нас все решаемо в этой нелегкой жизни.
Вооружиться надо, значит. На Аляске я без ствола из дома не выходил, просто по привычке, и без утраченного «глока» себя разве что не голым ощущаю.
Быстро осмотрев ящики, нашел нужный, отпер крышку — есть контакт, пластиковые коробки стоймя. Вытащил одну, открыл — на сером поролоне блестящий револьвер из нержавейки. Крупный такой, с барабаном без долов. Покрутил в руке, кивнул, затем в другой ящик полез, за кобурой и патронами.
Пока у машины возился, из дома вышел Дмитрий, полез в кабину «форда».
— Так, мне надо бы тогда ликбез с вами провести, — сказал вдруг Платон, глядя на то, как я прилаживаю кобуру с револьвером «по–аляскински» на грудь. — Тут как бы правила игры другие. Дмитрию я раньше рассказывал, а тебе, Коль, как–бы не довелось послушать.
— И что я делаю не так? — осведомился я.
— Да пока все так, но… расскажу, короче. Пошли. Дмитрий, жрать с нами пойдешь?
— Жрать? — задумался тот. — Жрать пойду. Жрать я всегда.
А так и не скажешь, если по комплекции судить.
Я полез в другой ящик, вытащил оттуда помпу «ремингтон» с чехлом, потом, подумав, докинул прямо в чехол две коробки патронов, с пулей и картечью. Товаром будет, надо же с чего‑то начинать, верно?
Распахнувшаяся калитка вывела нас на обычную сельскую улицу — дощатые заборы, бревенчатые дома, на подклетях больше, то есть строились тут именно что по–северному. Из труб дым валит, в конце улицы церковь видна — идиллия, в общем. Снег утоптан и уезжен, под ногами скрипит. Где‑то собаки брешут, но не здесь, на другой улице.
— Тут место интересное, — сходу взялся учить Платон. — Территория Форта, но вроде как под контролем Города. Город с Фортом на ножах, но городские здесь тихо сидят, в принципе, потому что дорога отсюда одна и отрезать от снабжения труда большого не составит.
— И чего им тогда тут надо?
— Нефть здесь есть. И заводик тут поставили, перерабатывающий. У Форта сил его отбить не хватит, да и рванут его городские если наши в атаку пойдут. А так тут соглашение разделе продукции — литр в Форт, литр в Город и еще литр городским на себестоимость. Вот и получается тут междуцарствие некое. Менты местные, а гарнизон городской.
— А нам это чем грозит?
— Ничем, в принципе, горожане здесь не борзеют, — пожал плечами Платон. — Просто учитывать надо… в поведении. А само Лудино таким образом вроде как независимое получается. Они так думают, по крайней мере. И нам нормально с нашими делишками — с тутошней ментовкой договорился и там хоть трава не расти, никто в твои дела не лезет.
— А кто лезть будет? — уточнил я.
— Да кто только не будет, Коль, — Платон усмехнулся. — У нас тут разгар девяностых с примесью магии и постапокалиптики. И крышевать все всех рвутся, и долю тянуть, и рынки делить, а все кондукторы давно под Северореченском, к слову. Я один такой, наверное, бесконтрольный. И знаешь почему? Потому что дверь моя здесь. А городские северореченских в эти края на пушечный выстрел не подпускают, ну и я осторожный и с людьми дружу.
— Дружить надо, это точно, — согласился я.
У церкви дорога свернула к рынку, похоже, а у входа на рынок я увидел длинный двухэтажный бревенчатый дом с вывеской «Гостиница».
— Тут и пожрем, — показал на дом Платон. — А сельпо на рынке, прямо за гостиницей, туда и зайдем. Мить, если тебе в магазин не надо, может ты пока столик займешь да пожрать закажешь?
— А что заказывать?
— А тут или курица, или свинина. И гарнир или картошка, или макароны.
— Заказывать‑то чего?
— Свинину с картошкой, — хором выдали мы.
— И суп какой–там у них есть на сегодня, — добавил Платон.
Дмитрий кивнул и свернул к гостинице, а мы вдвоем пошли дальше. Впрочем, далеко идти и вправду не пришлось, еще один бревенчатый дом с лаконичной вывеской «Магазин» оказался прямо за воротами. Поднялись на крыльцо, топая ботинками чтобы с них снег сбить, я потянул дверь на тугой пружине. Потянуло теплом и запахом нафталина, а мы вошли в полутемное помещение с дощатым прилавком, за которым сидел упитанный мужик в овчинном жилете, читавший книгу. Он посмотрел на нас вопросительно, но книгу откладывать не стал.
— Здаров, Михал Степаныч, — поздоровался с ним Платон.
— Привет, Саш, — назвал Платона по имени мужик. — С чем пришли?
В магазине было все, от пакетов с крупой до ружей и винтовок, стоявших рядком в пирамиде. Одежда тоже была, с обувью, полушубки и валенки занимали целый угол. Еще в магазине было тепло почти до жары, пахло горелым деревом и горячим металлом.
— Человек с нами оттуда, — Платон показал почему‑то на потолок. — А куртец у него не по сезону. И на продажу кое–чего имеет. Коль, покажи товар, — кивнул он мне.
Я выложил чехол на прилавок, с вжиканьем расстегнул молнию, открыл.
— «Рем–восемь–семьдесят», семизарядный, две коробки патронов в комплекте, — коротко описал я товар.
Продавец хмыкнул, явно стараясь изобразить скептицизм, взял ружье в руки. Покрутил, без большого знания явно, заглянул в затвор, дернул неуклюже цевье, щелкнул спуском, не слишком ловко приложив приклад к плечу, потом, явно не найдя что еще можно сказать, просто спросил:
— Сколько хочешь за него?
— Девяносто золотом, — тут же ответил Платон. — Без торга.
— Ты с ума сошел! — замахал руками хозяин. — Больше полтинника…
— Степаныч! — рука Платона взмыла в предупреждающем жесте. — Нет торга. В Форте дороже уйдет, я же знаю. Просто товарищу деньги прямо сейчас нужны, а то у него одни кредитки, — речь завершилась чуть ехидной ухмылкой.
— А то моя вина, ага, — вздохнул я. — Я сюда прямо рвался.