— Один вопрос, Юрий Романович! — спокойно произнёс я, переведя дух. — В случае если мы договоримся, вы сможете вернуть изъятые препараты? Все препараты?
Мне не понаслышке было известно, сколь непросто попасть в хранилище вещественных доказательств и тем более изъять оттуда уже оприходованные улики, но дознаватель ответил без малейшей заминки:
— Разумеется!
И я поверил ему, сразу и безоговорочно. И потому вытащил из‑под стойки лежавшую рядом с «Шершнем» винтовку.
— Вы сума сошли? — вскинулся Синицын, нисколько не обеспокоенный наставленным на него оружием. И неспроста — зашитые в служебную бляху заклинания обеспечивали его защитой от всех сертифицированных для продажи в Форте амулетов и магических жезлов.
— Кто навёл вас на меня? — спросил я, продолжая удерживать дружинника на прицеле.
И, наверное, проскочила в голосе некая интонация, какой‑то намёк на скорую развязку, поскольку рука дознавателя вдруг метнулась к поясу. И в тот же миг несильно хлопнула пневматическая винтовка. Сказались детские занятия в спортивном клубе «Динамо» — свинцовый шарик калибра .375 угодил точно в лоб.
Синицын дёрнулся и навзничь завалился на спину; я выдернул из пачки пакет для мусора, обогнул стойку и быстрым шагом пересёк бар. Надел пакет на простреленную голову покойника, затянул его, дабы не отмывать потом от крови пол, и задвинул засов входной двери.
Страхом навалилось осознание произошедшего, но давать волю эмоциям я не стал. Замер у окна и осторожно выглянул на улицу; там — никого.
Вот и отлично. Я пошарил по карманам дознавателя, выудил пакетик с пилюлями, на гладких боках которых выделялись глубокие надрезы, и вернулся за стойку. Разложил таблетки по цветам, потом налил в стакан кипячёной воды и машинально взглянул на левое запястье.
Пустое — наручные часы уволок один из грабителей. Никак не могу привыкнуть.
Тогда я закинул в рот красную пилюлю, запил её глотком воды, досчитал от ста одного до ста пятнадцати и взял следующую таблетку. Закончил приём лекарств, и без сил опустился на табурет, но вскоре ощутил, как отступает ломота в суставах и пропадает одышка.
И одновременно накатывало понимание, что сам себя загнал в угол и выбраться из этой волчьей ямы будет совсем непросто.
Может, не стоило убивать дознавателя? — промелькнула даже шальная мысль, но я лишь пожал плечами, отвёл болтовой затвор пневматической винтовки и вложил в патронник новый свинцовый шар.
Огнестрельное оружие в Форте находилось под запретом, сертифицированные жезлы использовать против находящихся при исполнении дружинников не представлялось возможным, они бы просто не сработали, но законодательство никак не регламентировало оборот пневматических винтовок. Я этим обстоятельством не преминул воспользоваться и попросил знакомого мастера сделать ложе точь–в-точь как у своего «Шершня», а баллон сжатого воздуха выкрасил в стандартную расцветку банок с шарами для жезлов «свинцовых ос». Отличить их можно было, лишь подержав в руках.
Паранойя? Вовсе нет, обычная предусмотрительность. И сегодня она себя оправдала.
Можно было, конечно, хранить под стойкой арбалет, но уверен — Синицын в этом случае сразу бы выскочил за дверь. А так счёл, что ему ничего не угрожает, за это и поплатился. Впрочем, поплатился он совсем за другое…
Я несколько раз глубоко вздохнул и поднялся с табурета, но прежде чем вышел из‑за стойки, зазвонил телефонный аппарат. Резкое дребезжание ударило по нервам, бешено заколотилось сердце, всколыхнулись унявшиеся было страхи, но я не поддался панике, снял трубку и спокойно произнёс:
— Алло?
— Слава! — послышался голос Ирины. — Я перед сменой решила тебе позвонить, а то ты совсем пропал. У тебя всё в порядке?
Я посмотрел на покойника с мешком на голове и произнёс, зажимая двумя пальцами нос:
— Ирин, сейчас не очень удобно разговаривать.
— У тебя всё в порядке?
— Всё в порядке, — уверил я подругу. — Я же говорил — слёг с простудой, сейчас сдам бар Ивану и пойду к себе отлёживаться.
— Принести лекарства?
— Если насморк лечить, он пройдёт через неделю, если не лечить, то через семь дней.
— Ладно, я побежала, — заторопилась тогда девушка. — Позвоню вечером, хорошо?
— Непременно звони. Я немного оклемаюсь и увидимся, чтобы тебя не заражать.
— Целую!
Раздались короткие гудки, я кинул трубку на рычажки, взял куртку и ключи от «буханки», ухватил покойника за ноги и потянул его к двери чёрного хода. Затем выгнал из каретного сарая УАЗ, погрузил в него мёртвого дознавателя и, накрыв тело брезентом, с облегчением захлопнул задние дверцы.
Вернулся в бар и нервно вздрогнул, заслышав стук в дверь.
Вашу ж мать, кого ещё принесло?!
— Дядя Слава! — послышался вдруг голос Ивана Грачева. — Открывай!
Я сунул пневматическую винтовку под прилавок, убрал каракулевую шапку и папку дознавателя в непрозрачный пакет и запустил в бар помощника.
— А чего на засов заперся? — удивился тот.
— Только с пробежки вернулся, даже умыться не успел, — спокойно ответил я.
— А! — протянул парень. — Дело хорошее. Физкульт–привет!
— Физкульт–физкульт, — пробормотал я и предупредил: — Поеду кеги из «Западного полюса» забрать, если вдруг Ирина позвонит, скажи, что я весь в соплях к себе ушёл и просил не будить.
— Отношения зашли в тупик? — удивился Иван.
— Нет, — поморщился я. — Просто пытаюсь соответствовать. А то расслабился, потерял форму.
— По вам не скажешь.
— В общем, вернусь через пару часов.
Я прихватил с собой пакет и «Шершень» и направился на задний двор. Завёл двигатель, уселся за руль и надолго замер так, пытаясь осмыслить случившееся.
Ко мне вламывалось трое. Одного точно застрелили в «Большой охоте», второй остывает позади меня. Вопрос даже не в том, где третий; вопрос в том, где таблетки и штампы. В хранилище вещественных доказательств их не сдавали совершенно точно. Потрясти товарища Мартыненко? Быть может, третий именно он?
Я кивнул. С Мартыненко придётся разобраться в любом случае. Он единственный, кто может связать меня с убитым дознавателем.
Но единственный ли? Уповать на это не стоило. И напротив — стоило подстраховаться.
Я беззвучно выругался, перебрался через сиденья к телу и наскоро обыскал покойника. Всю обнаруженную в карманах мелочевку скидал в пакет к папке, служебный жетон пробил острым шипом на обухе валявшегося здесь же топорика. ПМ в кобуре на поясе мертвеца трогать не стал.
Выехав со двора, я повернул на Красный проспект и направился на север. Так и катил, пока не упёрся в бывшее автотранспортное предприятие, на территории которого ныне базировалось наёмное подразделение Лиги. На перекрёстке повернул на Автозаводскую улицу и без спешки покатил вдоль гетто «Чёрный квадрат», где под надзором Сестёр Холода содержались уроды — бедолаги, изувеченные магическим излучением Приграничья. Мутанты, если хотите.
Вид мрачной бетонной ограды с колючей проволокой поверху и караульными вышками нагонял нервную дрожь, выстроившиеся с другой стороны дороги двухэтажные бараки пугали ничуть не меньше. Северная окраина считалась местом беззаконным и опасным, на ней до недавнего времени всем заправляли многочисленные банды. Да и теперь, когда наёмники Лиги установили здесь свой контроль, на изрисованных многочисленными граффити стенах домов до сих пор встречались свежие метки Чистых. Одно из наиболее влиятельных в округе преступных сообществ ушло в глухое подполье, но всех своих позиций не растеряло.
Когда в мае тут оттает мёртвый дружинник, — это никого не удивит.
Свернув во дворы, я заехал в закуток меж глухих стен домов, выволок из машины покойника и кинул его в высокий сугроб, быстро закидал снегом, убрал лопатку под пассажирское сиденье и покатил прочь.
Случайных свидетелей я не опасался: северная окраина была не тем местом, где людей отличает хорошая память и желание общаться с правоохранительными органами. К тому же «буханка» была в Форте транспортным средством весьма распространённым, а установкой номерных знаков я себя обременять не стал по той простой причине, что на подобных машинах ездили в основном люди служивые; дружинники меня не останавливали ни разу.