Возвращаться той же дорогой я не стал, медленно проехал напрямик через Северную окраину, на ходу выбросил из окна пробитый служебный жетон Синицина, и вывернул на Комсомольскую. По правую руку осталась новая база Патруля, дальше за домами мелькнул увенчанный клубами валившего из труб дыма серый силуэт гостиницы «Гавань», а после показался Торговый угол — самая доходная точка Торгового Союза после Южного бульвара и Кишки. Большинство магазинов здесь работало круглосуточно; ночное освещение обеспечивали стажёры–гимназисты, которые силой своей воли поддерживали сияние висевших в воздухе энергетических шаров. Неподалёку от перекрёстка была припаркована «газель» дружинников, перед магазинами прохаживалось несколько приглядывавших за порядком цеховиков.
Я медленно проехал мимо, повернул на Красный проспект и досадливо поморщился, когда глаза заломило из‑за кислотного блеска вывески магазина «Алхимия&Жизнь». Машинально сбросил скорость, и тотчас через проезжую часть рванула пара мальчишек. Ну что за люди?! Никакого понимания правил дорожного движения!
Перед Кривой пришлось пропустить два тентованых КАМАЗа и кативший за ними топливозаправщик, затем я проехал склады и штаб–квартиру входившего в Торговый Союз объединения промышленников и свернул на площадь Павших. Вокруг расчищенной от снега площадки, в центре которой возвышался монумент с двумя бетонными фигурами — мужика с автоматом и старика с огромным фолиантом в руках, — располагались многочисленные киоски и магазинчики, но интересовали меня вовсе не они, а спуск в Кишку.
Кишкой именовалась сеть соединённых воедино подвалов, бомбоубежищ и подземных коммуникаций, где располагалось просто бессчетное количество лавок, магазинчиков, развлекательных и питейных заведений. Когда на улице большую часть года царит холод и дуют студеные ветра, хочется хоть ненадолго спрятаться от стужи, и подземный торговый комплекс такую возможность посетителям давал.
Я припарковал УАЗ неподалёку от будки охраны с эмблемой Цеха на стене — оплетенной колючей проволокой шестернёй, — между побитым жизнью грузовичком–бычком и такой же «буханкой» как у меня, только камуфляжно–зелёной.
Сразу входить не стал, сначала вытащил из пластикового пакета папку дознавателя и выбрал нужный протокол. Жезл «свинцовых ос» убрал за сиденье, потом запер машину и направился к уходящей в подземелье лестнице. По пути выкинул в мусорный бак пустую папку и спокойно спустился под землю.
Сразу у входа располагались ювелирные салоны, а проход с изрисованными флуоресцентными граффити стенами привёл меня в просторный зал, залитый неровным светом шаров колдовского огня под потолком. Вдоль стен тянулись многочисленные лавки, их вывески светились разноцветными огнями, мерцали и меняли форму. «ТулупЪ», «Ваш предсказатель», «Арбалеты и жезлы», «Тату–салон «Сильвер», «Пельменная Љ1», «Электрон», «Булки!» «Обереги от Братства», «Бытовая магия», «Ножи», «ХулиGun».
Здесь же располагалась вторая точка Платона с одеждой, но я прошёл мимо и свернул в закуток с массивной дверью клуба «Западный полюс». Дверь была сплошь покрыта непонятными светящимися символами, а вместо обычного смотрового глазка на уровне лица в прозрачном растворе за бронированным стеклом плавал самый настоящий глаз; ну — или его искусная копия.
Я помахал рукой, и немедленно раздался щелчок замка.
В клубе было странно. Повернутые под разными углами алхимические светильники и неровные поверхности потолка и стен создавали иллюзию искривленного пространства, а внутри прозрачного пола мерцали и переливались зелёные звёзды. Заполнивший помещение полумрак скрадывал размеры и не давал разглядеть посетителей, ярко освещена была лишь ниша сцены в дальней стене.
Мне здесь не нравилось. Всё казалось неправильным, слишком резким, излишне реальным. Не прими я с утра таблетки, ограничился бы телефонным звонком, да и так закружилась голова и сбилось дыхание. Для людей с повышенной чувствительностью к магии находиться здесь было сущим мучением.
В своё место это место облюбовали уники — люди, получившие в результате мутации случайные магические способности. Никто не знал доподлинно, на чём именно погорели бывшие владельцы развлекательного заведения, но несколько лет назад «Западный полюс» под своё крыло взяли деятели из Дружины. Новый управляющий установил на сцене шесты для стриптиза и переоборудовал служебные помещения в комнаты для приватных танцев, и сюда стала захаживать совсем иная публика. А уники переехали в бар «Стадион», где их усиленно опекал Денис Селин, который мне все уши прожужжал просьбами об увеличении объёмов варки пива.
Вскоре глаза привыкли к полумраку, я обогнул торчавшую посреди зала дверь и направился к бару. Усаживаться на высокий стол не стал и, привлекая внимание бармена, постучал пальцем по выпуклому аквариуму, внутри которого мелькали серебристые искорки миниатюрных рыбёшек.
— Чего желаете? — повернулся тот ко мне.
— Сам у себя?
Бармен сунул руку под стойку и нажал кнопку, отпирающую неприметную дверь рядом с входом на кухню.
Я прошёл в служебный коридор, заглянул в открытую комнату и стукнул костяшками пальцев по косяку.
— Разрешите, Владимир Михайлович?
Сидевший за столом темноволосый дядечка с узким разрезом глаз и высокими резкими скулами оторвался от газеты и приветливо улыбнулся:
— Вячеслав Владимирович! Заходи, дорогой!
Начальник отдела службы собственной безопасности Дружины Владимир Михайлович Ханин мундиры не жаловал, и больше походил на преуспевающего спекулянта. Чёрная сорочка, пиджак с замшевыми вставками на локтях, массивный золотой перстень — наряд его был неброским, но подчёркнуто дорогим.
Я уселся напротив, и Ханин поинтересовался:
— Какими судьбами? Даже не помню, когда последний раз общаться доводилось!
— А это как в анекдоте, — улыбнулся я. — Претензий не было.
Владимир Михайлович кинул газету на стол и уточнил:
— У нас проблемы?
— Неприятности, — поправил я собеседника. — Всего лишь досадные неприятности.
— Слушаю вас, Вячеслав Владимирович…
В этот момент в дверь заглянул официант.
— Что‑нибудь принести?
— Нет, спасибо, — отказал я и достал ключи от «буханки». — Отправьте кого‑нибудь отнести пустые кеги в машину. Я припарковался у будки охраны.
Парень взял ключи и вышел.
— Так что у вас, Вячеслав Владимирович, стряслось?
Я достал показания, в которых меня обвиняли в торговле наркотиками, и кинул листок собеседнику.
— А вот полюбуйтесь.
Ханин внимательно прочитал протокол и рассмеялся:
— А вы большой затейник, Вячеслав Владимирович! И давно наркоторговлей промышляете?
— Вот вы смеётесь, Владимир Михайлович, а у меня ваш сотрудник под этим соусом бизнес отжать хотел.
— Удачно?
— Не дождётесь.
— Уже нажаловались? — спросил тогда Ханин.
Он явно имел в виду Дениса Селина сотоварищи, поэтому я с многозначительным видом ответил вопросом на вопрос:
— А сами как думаете?
— К чему такая поспешность? — поморщился начальник службы собственной безопасности Дружины, встал из‑за стола и отошёл к телефонному аппарату, висевшему на стене. Снял трубку, покрутил диск и попросил соединить с канцелярией. Переговорил с дежурным, после этого позвонил в отдел дознания.
— Ничего, — вернулся Ханин за стол и кинул мне протокол. — Никаких сведений об этом инциденте в системе не зарегистрировано. Дознаватель Синицын сегодня на работе не появлялся.
— Было бы странно, если б появился, — усмехнулся я.
— Вот не понимаю я вас, — произнёс Ханин, заложив руки за спину. — Ну, решили вы вопрос самостоятельно, честь вам и хвала. Так зачем на меня это всё вываливать?
— Во избежание, — прямо сказал я. — Понятия не имею, что теперь предпримет ваш сотрудник и где всплывут состряпанные им бумаги, просто знайте — из этого ничего не выгорит.