– С Настей что-то? Говори! Не тяни душу! Шо-то про нее узнали?
– Та ни. Про Настю – ничого…
– Ладно, вы идить. Позже мы сюда ж подойдем, – сказал Задову и Ганже Нестор. – Мы пока там на бережочке посидим, поговорим.
Они сидели на лежащем у кромки воды бревне. У их ног шелестели речные волны. Разноголосыми гудками перекликались пароходы, переделанные теперь большей частью в «боевые корабли». С пулеметами и даже с малокалиберными пушками.
– Господи, до чого ж велыка Россия… – говорил Григорий. – Волга, казалось мени, на самом краю света. А выходыть, шо й за Волгой ще земли и земли, аж до океана. А вже там тая… як вона… Япония, де наш Омельян свой глаз потеряв… – Последние слова он произносил уже почти плача. И неожиданно, весь дергаясь от рыданий, он приник к Нестору, обнял его: – Омельяна та Карпа… убили их, братику… И хату нашу спалили. Только одна печь и осталась.
– А мама, дети?
– Их не тронулы.
Нестор молчал, щурил глаза, рассматривал то ли дальний волжский берег, то ли нечто еще более дальнее.
Выждав, когда брат немного успокоится, он спросил:
– Давай по порядку. Когда, кто, как?
– Сперва нашу хату спалили. Потом пришли до Омельяна… пристав, стражники, германци, ще офицер якийсь… их тепер у нас стилькы всяких… «Ты Махно?» – «Я – Махно». Дитей, правда, до суседей отвелы. А Омельяна до тына приставили и без розговору шарах з вынтовок… Може, они его за тебя принялы. А може, просто мстылысь… Ну, а потом Карпа привелы, шарахнулы над головой. А у нього серце не выдержало. Он последне время сильно хворав. Жаловался, шо йому все воздуху не хватае… Сейчас и мама, и диты – вси чотырнадцять – живуть в хате Карпа.
– Не плачь! – строго сказал Нестор. – Не время плакать.
– Мама совсем сыва стала. За тебе дуже беспокоиться… за Савву. Савва, слава Богу, десь ховаеться. Хтось продав його. Узналы, шо он с тобою на Кичкасскому мосту офицеров топил.
Помолчали. Плескалась река, колыхались в воде облака. Покой. Только гудки революционной волжской флотилии нарушали тишину.
– Кой-кого из твоих хлопцив бачив. Ждуть тебя, – сказал Григорий, понемногу приходя в себя. – В плавнях станем жить, по балкам… и германцев, стражников, офицеров сничтожать… Щусь, правда, сколотил небольшую бандочку, промышляють, як могуть… В плавнях продукты не ростуть. На одний рыбе довго не проживешь. Шуруют по погребах, по хатах… Не, без тебя, Нестор, не будет дела. Оружие у людей есть – атамана нема. – Григорий ждал ответа, но Нестор промолчал. И тогда он добавил: – Слухи пошли, мол, Нестор уже не тот. Не хоче насмерть воевать!.. Дурни! Не знають тебя!..
И вновь Нестор промолчал. После длинной паузы попросил:
– Про Настю шо-нибудь скажи. Может, хоть шо-то люды говорят? Не могла ж она исчезнуть без следа.
Григорий вздохнул:
– Ничого… – И добавил уже как нечто определенное, выношенное и как бы отторгающее память о Насте: – Возвертайся додому, Нестор! Германци росстрелюють, вишають, плетюганамы сичут до смерти. И паны… оны тоже мстяться за свои маеткы та за землю… Большая беда на Украине! Народ стонет!.. Ворочайся!
Махно встал:
– Пошли, помянем братов.
Под вечер слегка подвыпившие Нестор и его брат вернулись к особняку, где размещалась федерация. Что-то изменилось вокруг. Не было надписи на стене, что здесь находится штаб анархистов. Исчезла растяжка-лозунг насчет Царицына как будущего центра мировой анархии. И толпа не осаждала вход. Зато стояли, беседуя, несколько человек с винтовками, по виду не совсем похожие на анархистов. Строги, подтянуты. Невдалеке темнела машина, мотор ее работал.
Приглядевшись, Нестор заметил у одного часового звездочку на заломленной фуражке.
– Подожди! – настороженно сказал Нестор брату. – Отойди от меня подальше, а лучше сховайся он там, за лабазами. Если шо, пробирайся додому. Скажи хлопцам: жив буду – вернусь.
– А шо случилось? Шо? – забеспокоился Григорий.
– Сказано, отойди од мене. Сгинь! – сердито повторил Нестор и решительно зашагал к особняку.
Люди с винтовками, оглядев его и заметив маузер, расступились, пропустили в дом.
Но едва Нестор оказался в коридоре, как на него навалились, заломили руки, сорвали кобуру.
– Один из тех! – сказал крепко сбитый, скуластый мужичок. – С маузером. Видать, ихний начальник! Давай его до Романа Савельича, в ЧеКу.
Глава девятая
Время, как вода в широкой реке, текло в тюрьме незаметно.
Только покинув Бутырку, Нестор узнал о событиях, случившихся за годы его заключения. Теперь, на воле, он смог кое в чем разобраться и стал постепенно нащупывать под ногами твердую почву.