У казака нет особых привязанностей, семьи и близких, все награбленное или добытое в честном бою он спускает в шинках, живет одним днем, а поэтому не ценит ни свою, ни чужую жизни. Он чем-то сродни кавказскому абреку, такой же изгой, добровольно или силой обстоятельств, вынужденный жить вне социума, в той или иной мере враждебного ему. Однако, в отличие от абрека, — воина-одиночки, казак — это член пусть и не большого, но коллектива себе подобных людей-изгоев.
Казачество малороссийское трансформировалось из обыкновенных разбойников в некое подобие пограничной страже для защиты Речи Посполитой от нападения крымско-татарской орды.
Процесс формирования казачества проходил стихийно, без какого-либо влияния на него государственной власти. Более того, в начальной стадии этого процесса государственная власть к казачеству относилась весьма неодобрительно, как к сообществу беглых крестьян и разбойников. Для такого отношения со стороны государства имелись все основания, поскольку казачество формировалось исключительно за счет людей, противопоставивших себя ему. Человек порывал с обществом и уходил в казаки по разным причинам но, несмотря на распространенное мнение, тяжелое положение народных масс не являлось главной среди них, во всяком случае, в начальной стадии формирования казачества. Прежде всего, казаком становился сильный, энергичный человек, не желающий находиться в государственной зависимости, не обремененный семьей, любитель вольной жизни, человек-воин, хорошо владеющий саблей и конем.
Развитию казачества более всего содействовал предприимчивый и талантливый черкасский и каневский староста Димитрий Вишневецкий. Он увеличивал число казаков, принимая всякого рода охотников, прославился отважными походами со своими казаками против крымских татар, чем поставил себя по отношению к польскому королю почти в независимое положение.
Он даже замышлял уничтожить крымскую орду и подчинить Дикое поле Московской державе. Но все эти благие намерения разбились об ограниченное упрямство царя Ивана Грозного. В 1563 году Вишневецкий со своими казаками овладел, было, Молдавией, но затем изменнически был схвачен турками и замучен (о нём сохранилась такая легенда, что султан приказал его повесить за ребро на якорном крюке, и Вишневецкий, повиснув на крюке, славил Иисуса Христа и проклинал Магомета).
В XVI веке усилился раскол между католиками и православными.
Повсеместно, на исконно русских землях, стали строить костелы, началась раздача земель и должностей католикам. Землевладельцам из числа русского населения предоставлялись права шляхтичей при условии, что они примут католичество. Фактически в это время население Южнорусской земли расслоилось на тех, кто был приравнен в своих правах к полякам, и людей второго сорта, состоявших из православных жителей русских земель. Новый король Владислав II, понимая, что озлобленность русских против поляков, а православных против католиков, чревата социальным взрывом, распространил привилегии и льготы на всех русских землевладельцев, независимо от веры, а также предоставил православной церкви те же права, что и католической.
Такая политика привела к тому, что русские землевладельцы, составлявшие силу края, и православное духовенство перестали видеть в Польше одно лишь враждебное начало, но почувствовали и выгоды от соединения с ней. Потомки Гедимина, литовского князя, постепенно ассимилировались и стали русскими князьями. Острожские, Заславские, Чарторыйские, Вишневецкие, Збаражские, Сангушко, Четвертинские превратились по польскому образцу в воевод, каштелян, сосредоточив в своих руках не только земельную собственность, но и реальную политическую власть. В течение непродолжительного времени сформировалась своя русско-литовская аристократия. С ростом ее влияния происходит быстрое закабаление простых русичей, которых стали называть кметями или холопами. Постепенно они попали в полное подчинение своим панам.
Права шляхетства дошли до самых крайних пределов. По Литовскому Статуту (сборник литовских законов), шляхтич, убивший чужого холопа или даже вольного человека, но не шляхтича, наказывался лишь денежным штрафом.
Население русских территорий Литвы и Польши было сплошь безграмотным и невежественным. Если в самой Польше появились известные в то время писатели и поэты, действовала Краковская академия и много училищ, получила распространение латинская литература, и устанавливались тесные связи с западными просветителями, то Южная Русь пребывала во мраке бездуховности. Православная церковь ничем не способствовала развитию образования, так как сами православные священники, в большинстве своем, не понимали тексты читаемых ими проповедей. Русское население, оказавшись в тесном соседстве с более развитым государством, инстинктивно перенимало у него и язык, и обычаи, и господствующие в нем порядки. (Так, русский язык, впитывая в себя польские, литовские и слова других народов, всё более становился «украинским»).