«1. Местечки: Медведково, Жаботин, Барку и Каменку с лесом, со всеми землями и полями, с всякими сенокосами и животными сборами, прудами, мельницами, реками и озёрами, ярами, рыбными ловлями, с звериными и бобровыми гонами, с подданными и их работами, уроками и повинностями и всеми окольными местами. Он сам, Хмельницкий, жена и дети, пока их от колена будет, имеют держать в вечные времена и владеть так, как прежде владели тем прежние помещики.
2. Слободу Новоселицу;
3. Слободу Суботов;
4. Город Чигирин на булаву гетманскую;
5. Прямую пустыню и землю за городом Чигирином в вечное и потомственное владение».
Кроме того, царь пожаловал Хмельницкому грамоту по его челобитью, на город Гадяч «…со всеми его принадлежностями и добрами».
Богдан откинулся на спинку кресла и приказал позвать Выговского. Он хотел посоветоваться с ближайшим и доверенным ему человеком.
— Почитай-ка, Иван, — гетман пододвинул вошедшему Выговскому бумаги, а сам отхлебнул из глиняной чашки.
— Ну, ты теперь крупный землевладелец, не меньше, чем немецкий герцог, имеешь, а то и иной король позавидует. Местечки те да слободы, со всеми належачими присёлками и угодьями по сотне вёрст будут в окружности. Не покривлю душой, если скажу, что доход с этого будешь получать никак не меньший, чем сам король Казимир от своего королевства получает.
— Ну, это ты преувеличил, да и не главное оно.
— А что же главное?
— А то, чего я напрасно столько лет добивался от польской короны, — быть зависимым только от одного государя, — Хмельницкий задумался ненадолго, лицо его стало жёстким и властным, нижняя губа презрительно оттопырилась, и он продолжил, — в своей земле самому быть государем. Представляешь, какие перспективы открываются, давно я мечтаю создать в Малороссии свой шляхетский стан, подобный польскому, свою сословную малороссийскую касту. Этот план сейчас вполне может осуществиться. Да ты прочти это. Богдан подал Выговскому жалованную грамоту, подписанную Алексеем Михайловичем. Иван внимательно читал царскую грамоту шляхте украинской на права и вольности, на освобождение от разных повинностей. Вся казацкая старшина, как и реестровые казаки, получали право владеть поземельной собственностью и передавать её своим наследникам. Выговский внимательно посмотрел на Богдана, и они поняли друг друга.
— Я думаю, батька, что эти статьи посторонние люди видеть не должны, иначе не избежать нам бунтов…
Хмельницкий согласно кивнул головой. Оба они прекрасно знали, что народ малороссийский ничего не выигрывал при новом положении дел на его родине. Он оставался тем же холопом, что и при владычестве Речи Посполитой, и по-прежнему должен был работать на своих господ. Только господа у него стали другие: прежде были ляхи, а теперь свои, соотечественники — старшина казацкая. Народ ожидал свободу, а получил крепостное право. Но ведь это был малороссийский народ и воспитан он был в духе вольностей.
Если б понимал царь Алексей Михайлович и правительство московское, что не народ они благодеяниями одаривают, а всего лишь верхушку, жадную до власти и богатства, не случилось бы потом многочисленных шатаний, бунтов и измен, которыми богата история земли Малороссийской.
Митрополит киевский Сильвестр Косов и вовсе не желал идти под руку Москвы. Он со всем высшим духовенством, как и ополячившиеся казацкие старшины, питал антипатию к Московскому государству. При поляках он лишь формально подчинялся Константинопольскому патриарху и бесконтрольно пользовался властью над народом и низшим духовенством. Зависимость же от московского патриарха лишала его этой возможности.
Московское правительство было немало поражено тем, что в то время, когда Хмельницкий бил челом о принятии московского подданства во имя единой религии — православия, ревнители религиозные держались в стороне и не принимали никакого участия в присяге. Даже наоборот, Сильвестр Косов, как мог, сопротивлялся и не позволял принять присягу от монастырских служителей, работников и дворовых людей.
С высокого холма, на котором раскинулся шатёр Поликарпа Тухи, открывался вид на широко разлившийся в этом месте Днестр.
— Поликарп, посыльный от гетмана! — зычный голос часового разбудил задремавшего, было, полковника.
— Давай его сюда.
После подписания Жванецкого договора Хмельницкий оставил на Днестре несколько тысяч казаков под руководством умного и храброго Поликарпа. Туха был старым товарищем Богдана, надёжным и верным, пользующимся особым доверием гетмана.