Медленно продолжаю проталкиваться в уже распухшие и теперь просто бешено чувствительные стенки.
- Не надо, - еле слышно шепчет Катя, но я, вдолбившись по самые яйца, только резко прижимаю пальцем ее клитор. И от одного этого движения ее начинает бить судорогами новый оргазм, - еще более мощный, более безумный, в котором сквозь рваные хрипы я слышу лишь обрывки собственного имени.
Не выхожу из нее даже когда она сжимается, до такой боли в члене, что просто искры идут из глаз.
- Может… Я иначе… - шепчет мой котенок с лихорадочным румянцем на щеках.
Нет. Я хочу быть в ней как можно дольше. Хочу сегодня оглохнуть от ее криков. Хочу, чтобы живого места на спине не осталось от ее ногтей.
- Привыкай, котенок, - шепчу, втягивая ее разбухший и совсем потемневший сосок, на физическом плане ощущая, как по ее груди расходятся искры, отбиваясь внизу живота и заставляя бедра еще сильнее толкнуться навстречу моему члену. – Должна же ты знать, на что согласилась!
И на этот раз я больше не сдерживаюсь. Толкаясь в ней так, что начинаю реветь, как первобытный зверь, сжимая пальцами соски, не давая ей и шанса отстраниться даже на миллиметр, вдавливая в себя руками ее ягодицы. Мы начинаем биться в судорогах одновременно, выкрикивая имена друг друга до хрипа, до срыва голоса. Самый сумасшедший оргазм в моей жизни. Все уже закончилось, а нас все равно продолжает трусить. И бить током при каждом соприкосновении.
- Я буду засыпать, даже не выходя из тебя. И брать, как только член снова оживет под твоими тугими стенками. Брать даже во сне, - лихорадочно шепчу, подтверждая слово делом. Не выходя и прижимая ее клитор, ощущая, как дергается ее тело в полнейшем безумии. От одной мысли, как теперь будут проходить наши ночи, член снова приходит в боевую готовность, жадно дергаясь в своем узком и влажном раю.
Глава 71
* * *
- Глеб, ты уверен? – наше утро началось поздно. Очень поздно, даже по меркам самых лютейших загулов.
Оставив Руслану записку, мы таки перебрались ночью ко мне, - здесь гораздо уютнее. А еще это утро должно быть только нашим. Руслан не маленький, поймет.
- В чем я должен быть не уверен, малыш, - улыбаясь самому доброму в моей жизни утру, провожу рукой по ее щеке.
- Насчет ребенка. Ведь… Если что, он будет всегда напоминать тебе о другом…
- Насчет ребенка я полностью уверен, Катя, - вздыхаю, прижимая ее живом к себе.
- И почему у тебя сейчас так дернулись челюсти? – вот он, снова этот испуг и паника в глазах.
- Знаешь, я понимаю, что в наше время быть у девушки первым и единственным, - уж слишком нереальная роскошь. Но меня просто черти начинают раздирать на части, когда я представляю, что ты вот так же извивалась под кем-то другим. И сразу появляется желание убивать. Просто зверею.
Вот не понимаю, - что я сейчас сказал такого смешного? Вот чему можно так улыбаться после этого признания? Которое, между прочим, далось мне очень даже нелегко!
- Глупый, - перекатываясь мне на грудь, Катя хватает зубами мой подбородок. – Я такой стала только с тобой. А раньше… Я даже не представляла, что это может быть так!
Вот стратегическая ошибка для той, кто сегодня собирался поехать в контору поработать. Вот нельзя после таких слов еще и залезть сверху на мужчину! Просто нельзя!
- Иди сюда! – одним рывком я насаживаю ее на себя, впиваясь в губы. Я покажу тебе, что это еще только мелочи!
- Глеб, - стонет Катя, выдыхая мне в ухо. – Я такими темпами скоро вообще ходить не смогу!
- А куда тебе ходить? – я дергаю ее ягодицы на себя так, чтобы заполнить ее всю, до края. И снова искры из глаз от того, что она уже начинает дергаться и дрожать крупной дрожью. Внутри.
- Твой маршрут на ближайшее время, - до душа и обратно в постель! И я уж как-нибудь смогу тебя донести в эти две точки!
Глава 72. ЭПИЛОГ
- Папаша, она и без вас родит, - шипят мне в спину, но я даже не оборачиваюсь.
- Я с тобой. Все хорошо, - шепчу, крепко держа ее за руку.
Глаза, как огромные блюдца, - испуганные и совсем несчастные.
- Тужься, - прикладываю холодную руку ко лбу Кати.
И снова начинается этот кошмар для нее. Комкая мою руку, она кричит и одновременно слезы градом текут по ее щекам. Время остается где-то за гранью палаты. Только этот сумасшедший крик, выплескивающий мое имя. Только крепко сжатая в моей ладони маленькая рука. Только огромные глаза Кати. И никакой возможности взять на себя ее боль или хоть как-то ее унять.