Ночью, когда бои стихли, заметно поредевшая рота Жнецов заняла жилой дом, на первом этаже которого находилась питейная лавка. Как я и говорил, Жнецы с чудовищными потерями и все новыми пополнениями, утратили свою былую элитность, отразившись не только на выучке, но и на дисциплине. Поэтому, для истощенных долгими боями бойцов, грабеж лавки стал некой отдушиной. Пришлось под угрозой расстрела наводить порядок, выпивка была складирована в одном месте, рядом с ней поставлены часовые, а солдатам, в качестве компромисса выделили в расчете по 200 грамм крепкого спиртного на каждого. Получив порцию алкоголя и вдоволь сигарет, бойцы сменили гнев моего крутого решения на милость, и в итоге я снискал еще больше симпатии среди подчиненных, более того по взглядам, манере общения со мной, невольно подслушанных разговоров, я действительно стал для Корпуса живой легендой. Безусловно мне льстит ореол героизма, и поймав себя на этой мысли, я тут же вспомнил слова Тани, и с горестью признал сам себе, что отчасти она была права. Пытаясь отвлечь себя от тягостных мыслей, выпив полную рюмку гадкого пойла, иначе данный напиток рабочих не назовешь, я пошел проверить состояние мирных жителей, что не успели эвакуироваться, и сейчас сидят в подвале нашего дома. У входа дежурило два солдата, которые завидев меня приняли строевую стойку.
— Как обстановка?
— Все тихо товарищ полковник! — отрапортовал часовой, и словно специально, где-то во дворе соседнего дома упал снаряд, выпущенный из миномета.
— Аккуратнее здесь, берегитесь осколков.
В подвале при свете двух тусклых ламп сидело человек тридцать — сорок, женщины, дети, старики, взрослые мужчины, не попавшие под мобилизацию. Мое появление вызвало в них беспокойство, матери прижали к себе свое чадо, а мужчины повскакивали с пола, нервно ожидая неприятностей.
— Как вы себя чувствуете, вода, еда, все есть?
В ответ люди начали тихо переговариваться друг с другом, боясь заговорить со мной.
— Кто-то может ответить?
Ко мне подошел старик, хотя скорее всего он только выглядел так, изможденный плохим питанием и тяжелым трудом, его лицо показалось мне знакомым.
— Закончилась вода, господин, — сказал он хриплым голосом.
— Я вам не господин, время господ походит к концу, вскоре будет все по-другому.
— Надеюсь на ваши слова, господин, — привычка слишком глубоко въелась в его мозг.
— Повторяю, не нужно к нам обращаться как к господам, отныне мы все равны.
— Спасибо гос… — отмена привычного обращения ввела его в ступор.
— Говорите — товарищ.
— Спасибо, товарищ, — кажется ему понравилось новое слово. — Еды нам тоже бы не помешало.
— Хорошо, сейчас вам доставят все необходимое.
Я уже собирался уходить, когда старик задал вопрос.
— Простите…товарищ, а мы нигде с вами не встречались?
И тут я вспомнил, что он жил в моем доме и почему-то оказался здесь, странная встреча, стоит ли ему сказать правду?
— Мы жили с вами в одном доме.
— Господин комиссар, не уж то это Вы?! — он искренне удивился.
Я решил рассказать всем присутствующим свою историю, должно быть мне нужно было выговориться, доказать себе, что я сделал правильный выбор, и я не мог поступить иначе. Надеюсь, после моего монолога, сторонников необходимости перемен стало больше.
***
Все эти три тяжелых дня по указанию Суллы в городе специальные отряды вели пропаганду используя бывших солдат Сил безопасности, перешедших на сторону Корпуса, позже к этим группам присоединился офицерский состав мятежного 7-го полка. Воздействие данного метода было явно недостаточно, хотя без сомнения нервировало командиров по ту сторону, учитывая имеющиеся прецеденты и прошедшие митинги и беспорядки. Все же влияние пропаганды Корпуса вряд ли бы оправдало затрачиваемые силы, если бы не просчеты офицеров штаба Новасити. Глядя на успехи «дикарей» боевой дух врага падал на глазах, взятые в окружение новообразованные полки на юге, после неудачи деблокады, либо сдались, либо бросив оружие и скинув форму смешались с мирным населением. Хаотично сформированная оппозиция последних недель городских бунтов, вышла на Суллу через командира мятежного 7-го полка, предлагая свои услуги в обмен на участие в строительстве нового порядка, по итогу сформировав 1-й добровольческий батальон «Свобода».