Он повалялся еще немного. Слух у Хмурова был, дай Бог каждому. Сквозь закрытую дверь, он слышал, как на кухне нарезали хлеб. Все, кроме него, были на ногах. Надо было вставать.
Он поднялся с кровати, оделся и пошел на кухню.
— Привет, жаворонки! — Он встал в дверном проеме.
— Пливет, соня! — Маша подбежала к нему. — Ты спал как мелтвый. Я, даже, послушала, дышишь ты или не дышишь. А ты меня не слышал. А Сележка мне кулак показал. А я ему показала язык. Не будет задаваться.
— Он же любя.
— А я, что, дула? Я тоже любя!
— Ах ты, моя радость. — Хмурый присел и обнял ее. — Чем кормить будешь?
— Чаем и бутелблодами с колбасой.
— Ну? У меня уже слюнки потекли. Я пойду в тир с Сережей. Ты с нами пойдешь?
— Нет. Там глохот стоит. А мне еще посуду мыть надо.
— А, ну да. Ты же хозяйка.
Маша кивнула головой и пошла к столу раскладывать бутерброды по тарелкам. Хмурый посмотрел на Свету. Та улыбалась.
Они завтракали не торопясь. Было ощущение домашнего уюта и рушить это ощущение не было никакого желания. Маша подкладывала Хмурому бутерброды и при этом смешно подмигивала. Все старались скрыть улыбки.
Наевшись до отвала, мужчины встали из-за стола и поблагодарили хозяек. Маша сияла от счастья.
Когда они пошли в комнату, Хмурый услышал, как Маша спросила Свету.
— Как ты думаешь? Хмулый наелся?
— Да! Ты его хорошо накормила! Молодец!
Когда Хмурый с Сережей пришли в бар, их уже ждали Боров с Пронырой. Лис остался у Светы. Абориген где-то общался. А эти двое еще не обросли друзьями. Бармен считал это временным явлением. Застолье перед выбросом подружит их со всеми. Хлеб да соль с одного стола всегда сближает. Конечно же разговор идет о восточных славянах. Все остальные народы, похоже забыли об этом. В некоторых странах вас могут накормить и напоить, а когда вы пойдете домой, то сдадут вас полиции. Или напоят, накормят, спать уложат, а утром проснешься в яме с рабским ошейником. Конечно и у русских бывает такое. В семье не без урода. Но в целом, русский не будет есть с врагом за одним столом, если, конечно, не хочет с ним примириться. Или прогонит, или сам уйдет, или морду набьет. Но если поели и выпили, да еще и пообщались, то считай как братья.
Бармен оставил почти пустой бар на попечение девушек, которые согласились у него работать, и повел сталкеров и Сережу в тир.
Тир был первоклассным. За порядком в нем следил старичок. Такой, можно сказать, божий одуванчик. Бармен нашел его умирающим и выходил, а этот старичок, оказался бывшим инструктором по стрельбе. Бармен и предложил ему восстановить тир в бомбоубежище. Вот тут вот и раскрылись все таланты старичка. Он, правда, заманал, как говорил Бармен, в поисках оборудования. Зато, когда все было сделано, от желающих пострелять, отбоя не было. А патроны денег стоят. Вот и получается, что старичок, своей деятельностью, помогает Бармену в коммерции. Как звать старичка никто не знает. На все вопросы об имени он с улыбкой отвечал, что, мол, зовите меня старичком с маленькой буквы. Вопросы стихли. Мало ли чего человек скрыть хочет. Имеет полное право. Лишь бы делал свое дело честно.
Бармен, со сталкерами и Сережей вошли в помещение тира. Там уже находились люди. Свободной была только одна кабина.
— Ну слава Зоне, хоть Сергей постреляет. — Хмурый подтолкнул его к свободной кабине. — Ну а мы посмотрим, чему его Бармен научил.
— У парня талант к стрельбе. — Бармен жестом подозвал старичка. — Скоро сам буду у него учиться.
Подошел старичок.
— Ого! Какие люди нас посетили! — Он повернулся к тренировавшимся в стрельбе сталкерам и, непривычно зычным голосом, крикнул:
— Господа Сталкеры! Минутку внимания! Нас посетил Хмурый!
Выстрелы прекратились. Сталкеры стали поворачиваться к старичку. Увидев Хмурова, они стали приветствовать его. Он отвечал на приветствия.
Тем временем, Сережа вошел в кабинку и ждал остальных.
— Ну что? — Подошедший Хмурый посмотрел на висевшую мишень. — Готов к бою?
— Готов.
— Как стрелять будешь?
— Ну я, пока, пистолет двумя руками держу. Но я дома тренируюсь!
— Молодец! С чем тренируешься?
— Топорик в вытянутой руке держу.
— Годится! Ну что? Начнем?
— Ага!
Сережа вынул из кобуры пистолет, осмотрел его на предмет готовности и вставил обойму. Передернул затвор, посмотрел на Хмурова и, сжав губы стал поднимать пистолет, держа его двумя руками.
Бармен стоял сзади Сережи и таинственно улыбался. Хмурый посмотрел на него и снова перевел взгляд на мишень. Все, кто был в тире, столпились около них. Даже старичок, который за свой век повидал всякое на стрельбах, и то не уходил.