Взойдя на очередную вершину, он увидел справа от его направления, на холме, кабана, который катал кого-то по земле. Хмурый прильнул к оптическому прицелу, чтобы лучше разглядеть происходящее.
«Чернобыльскую собаку ломает. Два мутанта дерутся — третий не лезь. Заломает ее кабан. Это точно. Клыки у него как ножи. А там что такое? Черт! Черт! Черт! Щенки! Мать погибнет — щенкам хана».
Он не стал раздумывать. Некогда! Снял с предохранителя и выпустил короткую очередь кабану под лопатку. И сразу бегом к ним. Кабан не убит, но шансы уравнялись. Подбежав к сцепившимся зверям, он выстрелил в упор кабану в глаз. Тот опрокинулся на бок и затих.
Чернобыльская собака держала кабана мертвой хваткой за нижнюю челюсть. Выглядела она неважно. Но опасности больше не было, а часа через четыре она регенерирует и все будет в норме. Только вряд ли ей дадут эти четыре часа. Сейчас набегут падальщики, типа слепых псов и довершат начатое кабаном. Щенкам месяца по четыре. Они не конкуренты слепым псам. Тоже на корм пойдут. Вон стоят, жмутся друг к другу, трясутся. А молодцы! Не разбегаются. Даже порыкивают.
— Ну что, красавица?! Да отпусти ты свой бифштекс, он теперь никуда не денется.
Словно поняв его, та разинула пасть, чтобы освободиться от кабана и положила голову на землю, при этом, не спуская глаз с человека. Соски у нее уже уменьшились, значит щенки перешли на мясо.
— Ну вот и чудненько! Раз уж завалили кабана, то и не грех перекусить!
Хмурый вынул из ножен нож и подошел к кабану. Щенков — пять. Значит один большой кусок и пять поменьше. Он отрезал столько, сколько посчитал нужным, ну может быть чуть больше. Разложил мясо так, чтобы мать видела всех едоков и не нервничала.
— Эй! Вы! Пятеро! Бегом сюда!
Щенки не двигались с места. Они смотрели на мясо, но подходить к нему было боязно. Мать приподняла голову и рыкнула. Щенки осторожно подошли и осмелели только тогда, когда вонзили свои зубы в мясо. Хмурый взял большой кусок, отрезал от него полоску и на весу протянул собаке.
— Не волнуйся, красавица. Я вас посторожу, пока не поправишься.
Та осторожно взяла из его руки мясо и начала есть.
«Вот и хорошо. Подкрепись. Тебе еще рано умирать. Щенков надо на ноги ставить. Да ты не торопись. Спокойней. Мало будет — еще отрежем. Кабана никому не отдадим. Наш кабан, честно заработанный. И меня не бойся. Поправишься — уйду. Да знаю, я, что ты думаешь. Знаю. Враги мы с тобой. Враги. Странно. Блокпост перебил и, даже ни один мускул не дрогнул. А беспомощных щенков увидел и как резануло. Там люди, а ты, по определению — монстр. Людей перебил, а за монстра заступился. А закон гласит, что в Зоне ничего ненормального нет. Значит все, что я делаю, Зона, пока, одобряет. Ну правильно! Для тех, с блокпоста, я — монстр. Подойди я к ним с распростертыми объятиями, они же расстреляют и фамилию не спросят. Мы с ними из разных параллелей. А с тобой мы, как бы, дети Зоны. Значит земляки. Конечно, земляки, это не обязательно друзья. Но, все-таки, мы ближе друг к другу, нежели с теми».
— А вот и гости пожаловали!
Хмурый схватил автомат и вскочил на ноги. Метрах в пятидесяти от кабана бродили четыре слепых пса. Они не решались нападать, а только кружили на небольшом пятачке. И мяса хочется и подойти страшно. Хмурый дал очередь из автомата с таким расчетом, чтобы пули легли перед псами. Те бросились наутек и вскоре исчезли из вида.
Собака смотрела на него.
— Пусть поживут, пока. Они, ведь, не на нас зарились, а на наше мясо. Поправишься — сама решишь, что делать. Захочешь, все съешь, захочешь, тогда с ними поделишься. Я знаю, что ты, когда здоровая, можешь держать их под контролем. Значит они, в какой-то степени, твои подданные. А подданных надо защищать, а не уничтожать понапрасну. А то проснешься однажды, а руководить некем.
Он сел на землю и вынул из кармашка ранца плитку шоколада. Развернул фольгу и начал по чуть-чуть откусывать. Щенки насторожились и начали принюхиваться. Один, похоже самый смелый из них, как-то бочком, словно проходит мимо, подошел к самой ноге Хмурова. Тот протянул ему плитку. Щенок понюхал, громко чихнул и побежал к братьям. Те смотрели на него с восхищением, как на героя. А как же иначе на него смотреть. Он подошел к человеку!
— Хорошее у тебя потомство, красавица. Подрастут. Смелыми охотниками будут.
Он завернул недоеденный шоколад назад в фольгу. Убрал ее в карман на груди плаща. Вынул из ранца коробку патронов для «Калашникова» и коробку для «Пустынного Орла». Заменил полупустой магазин в автомате на полный. Тоже самое проделал с пистолетом. Достал пачку сигарет. Закурил. Смельчак был уже тут как тут. Он залез лапами прямо на плащ и тыкал носом в коробки.