Когда им приходилось покидать свое временное жилище, они спали в своем фургоне или снова возвращались к тете Фрэнсис.
Она говорила так: «Я знаю, что у них ничего не было, не было кроватей – они спали на полу. Я раздобыла для них матрас. В конечном счете я нашла каркас, позвонила ему и сказал: «Джонни, если тебе нужен каркас для твоей кровати, приходи, у меня он есть».
«Все, что у меня было, – кухонная утварь или еще что-то, всего этого им не хватало. У них даже не было одежды. Мы навещали их периодически по воскресеньям. Мы собирали овощи и тому подобное и брали с собой, чтобы у них была еда. На Рождество мы принесли им подарки и что-то еще, но они не принимали подарков. Я принесла им все для украшения елки. Они сказали, что елки у них не будет. На самом деле какой-то сосед принес им елку, но зря. Они не придали ей значения».
Из-за проблем семьи контакт с Пенни Маршалл в конечном счете не сработал – хотя они и встретились с Фонзи из Счастливых дней, то есть с актером Генри Уинклером.
Варианты заканчивались, и довольно быстро. Они решили использовать последний шанс на новую жизнь, и, по иронии судьбы, Арлин пригодился навык из ее предыдущей жизни. До встречи с Джоном Боттомом она была более чем грамотным секретарем и поэтому теперь решила получить секретарскую должность в крупной студии, полагая, что так у нее появится больше шансов найти подходящие контакты для своих детей.
Новая работа не была для нее проблемой. Продюсер Дэвид Гербер, который потом дал Риверу (а в итоге и Хоакину) большой шанс, взяв его в сериал Семь невест для семерых братьев, рассказывал о ее работе с ним: «Она была прекрасна. Она работала в студии, и мы дружили. Она следила за моими звонками и назначала все мои встречи. Она очень хорошо присматривала за мной. Однако она никогда не пыталась на что-либо повлиять. Кстати, я был удивлен, обнаружив, что он был ее сыном. Я правда ее уважал. Она никогда не была заносчивой или напористой».
И тем не менее это был план, осуществленный с большим мастерством. Ей удалось устроиться на работу в NBC секретарем режиссера по кастингу Джоэля Турма, и он, в свою очередь, познакомил ее с Айрис Бёртон – единственным и неповторимым агентом по работе с детьми-актерами.
Самоуверенность Бёртон, не стеснявшейся хвастаться своим положением в киноиндустрии (титул «Легендарная Айрис Бёртон» придумала она сама), была оправдана. Она регулярно появлялась в списках влиятельных лиц Голливуда, и на это имелись веские причины. Если вы видели в рекламе ребенка или юного подростка, большая вероятность, что они работали на Бёртон. Что касается известных клиентов – она управляла карьерой близняшек Олсен, сестер Дафф, Фреда Сэвиджа, Джоша Хартнетта и Кирстен Данст.
Ее уважали студийные боссы и продюсеры – офис Бёртон был полон приглашений на роскошные премьеры и корпоративные вечеринки, а столы покрывали цветы, фрукты и конфеты. Студии боялись связываться с детьми-актерами напрямую – в основном из-за нежелания общаться с их матерями – однако Бёртон точно знала, что делает, и следила за тем, чтобы ее протеже получали взрослую зарплату. Она добилась успеха, потому что заказчики предпочитали детей Бёртон, у которых не было «манерности» остальных.
Однажды она сказала: «Когда ребенок входит в эту дверь, я уже знаю, победитель это или проигравший. Если они перебивают или сутулятся, кусают ногти или раскачиваются взад-вперед, мне они не подходят. Если я не вижу скрытой силы, не чувствую энергию, тогда не будет магии. У меня на это чутье, как у крысы. Мне неловко так говорить, но дети – это куски мяса. Я никогда не предлагаю ничего, кроме филе миньон. Я никогда не предлагаю гамбургеры, мои дети – это лучшее мясо».
Не захотев называть себя агентом, она как-то сказала: «Я детский грумер, искатель талантов. Мне не нравится, когда дети слишком хорошо обучены. Я обращаю внимание на их вес, на их волосы. А более всего я обращаю внимание на их родителей».
В интервью 1998 года Хоакин сказал об Айрис: «О, она со мной всю мою карьеру. Я встретился с ней, когда мне было около шести лет. С ней общалась вся моя семья. Она была единственным агентом, который работал с нами всеми. Мы обращались к нескольким агентам, которые говорили: «Хорошо, мы возьмем Рейн и Саммер, а Либерти, Ривер или Хоакин нам не подходят». Мы не хотели разделяться. Родители хотели пристроить нас всех вместе, и мы встретили ее; она полюбила и взяла нас всех. Она просто очень милая, прекрасная женщина, которая работает сама по себе».